Побочный эффект - Татьяна Туринская (2016)

Мало того, что он появлялся в приемной по нескольку раз в течение рабочего дня. Нередко Ирине приходилось сталкиваться с ним непосредственно по производственным вопросам, так как она, как уже было сказано, занимала должность заместителя генерального директора по экономическим вопросам, а Черкасов занимался ничем иным, как продвижением товара и услуг, предоставляемых фирмой, на рынок. Кстати, маркетологом Вадим оказался на редкость толковым: в голове у него роилось множество свежих идей и каждую из них он излагал Ирине, как вышестоящему начальству. К каждой такой встрече готовился загодя, и у Ирины возникало стойкое ощущение, что каждый свой визит к ней Черкасов репетировал не по одному часу перед зеркалом: настолько гладкой и связной была его речь, причем, он всячески старался использовать не обиходные слова, а мудреные к ним синонимы, или же английские или французские аналоги, стремясь выложить перед начальницей весь свой интеллектуальный багаж на золотую тарелочку, как высший дар покорительнице сердца. Вдобавок ко всему, свои напыщенные речи подтверждал графиками и схемами. О, это были не просто графики, не просто схемы. Казалось, перед представлением вышестоящему начальству он вылизывал их языком – настолько гладенькими, чистенькими, вылощенными они были. Если была хоть малейшая возможность украсить схему каким-нибудь спецэффектом, Черкасов непременно ее использовал, применяя для этого все компьютерные возможности, всяческие тени да объемные изображения, прочие эффекты. Единственное, до чего он пока не додумался, так это заламинировать огромную схему формата А1.

В то же время Ирина была вынуждена констатировать: в Черкасове не было ни грамма жеманства. Все, что он делал, было для него нормой, а вовсе не предназначалось для игры на публику. Просто это была его натура: слишком тщательно следить за собой, слишком тщательно готовить устные и письменные отчеты о проделанной работе, слишком тщательно облекать свои мысли в графические изображения. Все слишком тщательно, все слишком продуманно.

Во время этих производственных встреч Ирина старалась спрятать подальше свои негативные эмоции к посетителю и общалась с Черкасовым ровно, как и с любым другим сотрудником. Однако в душе испытывала неуют и полнейшую антипатию.

* * *

А в душе Ларочки Трегубович, внешне всегда такой спокойной и рассудительной, бушевал ураган страстей. Целыми днями она мило улыбалась своей подруге, а теперь еще и непосредственной начальнице, шелестела легким ветерком в вышестоящие уши море комплементов, всячески старалась угодить: «Ах, Ирочка, ты так замечательно выглядишь, ты такая умница – смотри, как у тебя все ладно получается, а красавица какая, да ты ж моя дорогая подруженька, да я за тебя в огонь и в воду полезу не мешкая!» И в глазах при этом светилась такая откровенность, такая преданность!

Все менялось, когда Ларочка закрывала за собою входную дверь квартиры, оставаясь в одиночестве. Правда, в полном понимании этого слова одной она не оставалась уже несколько лет: Софья Витальевна, перенесшая смолоду несколько неудачных беременностей, плюс многолетнее лечение гинекологических проблем, постарела очень рано и как-то даже вдруг, в одночасье. Уже в пятьдесят лет она вовсю охала и ахала, кряхтела, с трудом преодолевая преграды в виде лестниц, вскорости же и вовсе слегла. До туалета, правда, пока еще добиралась самостоятельно, но этот процесс давался ей все тяжелее, и Ларочка с ужасом ждала, что сил материнских на это скоро вовсе не останется, ведь и возраст уже довольно приличный – как ни крути, а семьдесят пять еще в прошлом году сравнялось. И тогда… Страшно подумать, что будет тогда.