Поцелуй небес - Людмила Бояджиева, Ольга Арсеньева

После стычки с Лиффи на палубе ей стало грустно, хотелось немедля вернуться домой и выплакаться на груди чуткой, все понимающей матери. Тони дулась, уткнувшись в подушку. В дверь ее каюты стучали и звали по имени незнакомые мужские голоса. Чем большую активность проявляли поклонники, тем грустнее становилась обиженная девушка. Она в сердцах отпихнула ногой небольшую дорожную сумку, содержащую ночную пижаму и вечернее платье, сдернула покрывало и рухнула в постель не раздеваясь: вряд ли удастся уснуть, а до утра она как-нибудь дотерпит. Грубость Клифа, единственного парня достойного ее внимания на этой тусовке, была первым поражением. Тони никогда не испытывала недостатка в мужском внимании и мало им дорожила. Сопливые школьники и солидные джентельмены строили ей глазки, явно давая понять о своей заинтересованности. Стоило лишь пальцем поманить. Вздыхатели страшно досаждали, поджидая после школы и даже выдерживая удвоенную порцию занятий аэробикой, которые Тони усердно посещала. За ней пробовали ухаживать робко и романтично, агрессивно– нагло, по-старинке или с вывертами – но все бес толку. Тони глядела равнодушно и холодно – это были птицы не ее полета. Увидав в баре гостиницы Клифа Уорни, Тони отметила: вот это вполне заслуживающий внимания объект. Действительно, пел он потрясающе! Причем сочинял свои музыкальные композиции сам и держался на сцене на редкость раскрепощенно и своеобразно. Бурлящий от возбуждения зал неизменно встречал своего затянутого в черную кожу кумира дружным воем. Когда Клиф подошел к ней на палубе, Тони сразу поняла – все, и этот в кармане! И как он посмел так говорить с ней!? Нет, она еще всем им покажет. Лиффи еще встретится на ее пути! Сверху доносилась музыка, шум, треск фейерверков и Тони стало грустно, как бывает только в ранней юности, когда каждая клеточка рвется к победам и веселью. А праздник проходит мимо. В дверь постучали. Артур Шнайдер, представившись в замочную скважину, попросил разрешения войти. Он был немного младше ее отца и очень мил во время подготовки номера, называя Карменситой, голубкой. Тони открыла, Артур вошел – в смокинге и белой бабочке, внеся запах хорошего парфюма с едва уловимым привкусом коньяка.

– Ну что, самая стоящая Принцесса на этом празднике заперлась в своей башне? Принцессу обидели и она решила лишить всех нас радости лицезреть ее светлую мордашку? А ну-ка одевайся, голубка, наверху все ждут тебя. Что там у тебя за сногсшибательный туалет припрятан на этот случай? Артур без церемоний открыл ее сумку с явным восхищением извлек черное, переливающееся чешуей длинное вечернее платье.

– Ну и ну! И ты решила замуровать это чудо в сумке? Давай-ка прикинь, только ради меня – признайся ведь я заслуживаю маленького приза. Дядюшка Артур такой эстет – порадуй старика, Карменсита!

Тони и не заметила как поднялась на палубу под руку со Шнайдером и оказалась прямо на эстраде в громе аплодисментов. Толпа скандировала название ее песенки, оркестр был готов, ловя сигнал к началу – и Тони запела. Все время помня, что делает это скверно и что где-то у в углу зала у барной стойки корчится от рвотных судорог при ее слабеньких пассажах Клиф Уорни.

– Ничего, голубка, в следующий раз получится лучше, а пока для этой пьянки и так сойдет! – Артур встряхнул ее за руку, помогая сойти с помоста. – Ну же, проснись, спящая красавица!

– А вот сейчас я ее растормошу! -подскочила к Тони раскрасневшаяся Дэзи Шелли. Она классно смотрелась в черно-белых полосатых брюках на травянисто-зеленых широких подтяжках, в мужских башмаках и с папироской в длинном мундштуке. – Простите, что увожу девушку, господин Шнайдер, Тони ждут друзья. – Дези подхватили приятельницу и пробившись сквозь толпу, вырулила к столикам на корме, занятым группой "Арго". Навстречу девушкам, поднялся Клиф. Он был одет как клерк тридцатых годов нарочито-аккуратно и выглядел совсем мальчишкой.