Возрожденный - Дженнифер Руш

Я кивнула в пустоту и кинула последний взгляд на бутылку, прежде чем выйти за дверь.

Глава 44

ЭЛИЗАБЕТ

Пять недель. Прошло пять недель с того момента, когда мне изменили память. Но казалось, что прошли месяцы.

Обрывки памяти возвращались, постепенно. Я вспомнила Эвана и "МЕРВ" Вспомнила Агги и Доктора Седвика, и Викторианский дом.

Но в основном, я вспомнила о своей матери, и о том, что она сделала со мной, и что я сделала с ней, и я задавалась вопросом, были ли мы, во всеобъемлющем смысле, квиты с ней. Или мои действия намного перевешивают её, и буду ли я выплачивать этот долг вечность.

Я сделала глоток пряно-тыквенного латте и уставилась на озеро Мичиган, которое расположилось напротив меня, ветер с озера кусался и освежал. У него был такой запах, какого я никогда прежде не чувствовала. Мне надо было что-то сохранить, как только я купила несколько новых масел и бутылочки из кобальтового стекла.

Прядь волос сбежала из моего беспорядочного пучка и покачивалась перед моим лицом. Рука дотянулась и заправила локон за ухо, и я улыбнулась, прежде чем посмотреть на него.

— Спасибо, — сказала я.

— Не за что, — ответил Ник.

Остальные, Сэм, Кас, Трев и Анна, ушли в поисках обеда. Я просто хотела посмотреть на озеро Мичиган немного подольше.

Приближалась осень, и деревья, растущие линией вдоль тротуара от парка к озеру, начали "плакать" цветами осени. Вдалеке от озера, окружающий мир пах смертью времен года и обещанием возрождения.

Это было уместно, учитывая моё собственное возрождение.

Я больше не была Элизабет, перепуганной девушкой, сумасшедшей девушкой. Я не была ею, но пока я не знаю кто я, и я никогда не пойму до тех пор, пока все частички памяти не соберутся вместе.

Я начала дрожать от холода, и Ник подвинулся ближе, обернув свою руку вокруг меня.В течение нескольких недель с того момента как мы покинули Трейдмэрр, он был милым и нежным, сохраняя дистанцию, когда он думал, что я в ней нуждаюсь, но сразу после этого, эмоциональная травма быстро возвращалась и нахождение в одиночестве казалось сдавливало мои рёбра до тех пор, пока я не начинала чувствовать себя, словно не могу дышать.

Он поцеловал меня несколько раз. И каждый раз, это заставляло меня испытывать головокружение и заставляло ухмыляться, словно дурочка. Анна сказала, что она никогда раньше не видела Ника таким счастливым. Я не знала разницу между счастливым Ником и несчастным Ником. Но я надеялся, что он останется именно таким, как он и был.

Словно прочитав мои мысли, Ник наклонился и поцеловал меня в макушку. Я приподнялась на цыпочки и накрыла его губы своими губами. Один поцелуй. Два поцелуя.

— Гораздо лучше, — сказала я.

Он улыбнулся.

— Ты на вкус как тыквенный пирог.

Я усмехнулась и подняла свою чашку кофе.

— Это по сезону.

— Полагаю, что так. Черный кофе лучше, с моей точки зрения.

Я позволила своему рту приоткрыться.

— Забери эти слова назад. Они практически являются богохульством в сезон пряно-тыквенного латте.

Его улыбка стала еще шире.

Неожиданно, всё о чем я могла думать так это вернуться в дом, где жили Ник и другие ребята, свернуться с ним под одеялами, и ощутить его тело, прижатое ко мне. Кому нужен был ужин? Мне не нужен.

Ник переместился и, схватив мою руку, запихнул обе наши руки в карман своего пальто.

— Как ты сегодня? Я только что понял, что не спрашивал ещё.

Он спрашивал каждый день.

Я пожала плечами.

— Лучше, чем вчера. Каждый день лечше, чем предыдущий.

Он кивнул.

— Хорошо.

— Мне бы очень хотелось, чтобы всё было иначе. Я хотела бы немного большей завершенности.

Выражение лица Ника стало жестким. Он знал, что я говорю о Райли. О мужчине — таракане (по словам Каса); не важно сколько раз группа выступала против него, он всегда, по всей видимости, оставался безнаказанным.