Сердце ангела - Людмила Бояджиева (1998)

На самом деле её огорчила не погода, а крошечная длинная комната с голыми стенами и жесткой, словно садовая скамейка, кроватью. Белье из небеленого холста, скорее напоминавшего мешковину. Вита боялась, что со трет кожу о наволочку плоской, набитой овечьей шерстью подушки.

Стоящий в дверях отец Гавриил выглядел так значительно и живописно, что Вита умолкла, застыдившись своих жалоб. Казалось, он и в самом деле прикасался к чему-то более важному, чем бытие капризной плоти, а голые стены, колючие одежды, серебряный крест на потемневшей цепочке — это и есть единственная, самая настоящая красота.

— Не печалься, дочь моя. Время пройдет незаметно. Два дня я буду рассказывать тебе сказки об Иисусе из Назарета, а ночью к тебе придут вещие сны. Летописи утверждают, что в этих стенах, переживших почти два тысячелетия, послушников не раз посещали пророческие видения. — Отец Гавриил ласково посмотрел на Виту.

— Но я ведь даже… — Она пожала плечами. — Я даже не совсем верующая.

— Ты ошибаешься, девочка. Вера живет в тебе, словно зеленый побег, придавленный тяжелым камнем. мы освободим его и он рванется к свету. ты станешь сильнее.

— Вы так добры, отец. Кажется, мне и правда нужна поддержка.

— Ты проснешься на рассвете в воскресенье и увидишь восходящее над морем солнце. Ты умоешься родниковой водой из каменного колодца, стоящего во дворе, и примешь крещение по православному обряду, вступая под защиту Господа.

— Пусть будет так, — тихо произнесла Вита.

Сутки, проведенные в монастыре на острове Сими, заслонили предыдущую жизнь. Как далек и нереален был сейчас яркий мир, всего неделю назад оставленный Витой! На крошечном, вечно цветущем островке время остановилось. Здесь как в библейские времена возделывали землю, шили одежду из домотканого холста, пили родниковую воду и ловили рыбу в синем-пресинем море. Среди людей, живущих молитвой и простым трудом, Вита почувствовала свою инородность, забитость, как та приютская девочка, о которой не позаботился Боженька.

— Тебе понравился мой отец? — Прямо спросил Флавин.

— Я не знала, что он священник.

— Я тоже. Сократ Флавинос прошел долгий путь и, кажется, наконец обрел себя… Знаешь, девочка, я убежден, — отец Гавриил хороший священник. По совести, по убеждению, по призванию.

— Он честный и добрый человек. Разве не это самое главное в любом деле? Он вызывает доверие и уважение.

— Ты бы послушалась его совета? Его совета и моей просьбы?

— Крис, ты хочешь заточить меня в обитель?

— Только не в эту, здесь мужской монастырь. А ты хороша такая, как есть. Вот только одно…

— Что же?

— Тебе надо принять крещение. Поверь, — сейчас именно тот момент, когда тебе нужна вера.

— Ты полагаешь, это что-то изменит? — серьезно посмотрела Вита.

Кристос отвернулся к окну:

— Во всяком случае, вера способна подарить утешение.

— Примерно то же самое сказал отец Гавриил. Кажется, вы оба хотите помочь мне. Разве я могла бы не согласиться?

… Все случилось, как предсказал Гавриил: в воскресенье над морем поднялось солнце. Мир, осыпанный каплями, словно счастливыми слезами, лучился мириадами крошечных искр. Умытая родниковой водой, облаченная в простую рубаху вековой давности, Вита предстала перед купелью. Кристос в роли крестного отца вначале чувствовал себя неловко, но постепенно величественный ритуал и слова молитвы пробудили возвышенные чувства. Он раскаивался в чем-то и чему-то умилялся, его окрыляли гордость и вера.

Пламя свечи озаряло опущенное лицо Виты, её влажные волосы падали на плечи, на грудь, в распахе полотняной сорочки поблескивал только что одетый отцом Гавриилом крестик.

«Господи, отдай её мне в жены!» — неожиданно для себя прошептал Кристос и унесся в видения иной — венчальной службы. Вот так же будут стоять они здесь вдвоем, произнося слова обета, а отец Гавриил освятит брачный союз, благословляя супругов пройти рука об руку долгий путь…