Сердце ангела - Людмила Бояджиева (1998)

— Что слыхать о Кристосе? — Спросил её как-то Русос Галлос, с трудом удерживая на поводке двух здоровых терьеров.

Кэтлин с улыбкой покачала головой:

— Ничего, мальчик.

Через полчаса Галлос снова явился, положил перед Кэт стопку журналов и вопросительно посмотрел на нее:

— Ведь это он, правда?

— Мы так хотели, Русос, а значит, правда.

— Может, вы позовете мен, когда Верзила… то есть Кристос приедет к вам?

— А он приедет?

— Ребята видели его. Янис не мог ошибиться. Хотя. конечно, он того… Возмужал и прочее… — Русос замялся и от напряжения покрылся испариной. Он понимал, что ведет себя не слишком деликатно.

— Ты был хорошим другом моему сыну, Галлос. Вы ещё увидитесь, только не торопись. — Седай Кэтлин смотрела так, будто видела Русоса насквозь, и он вдруг сказал. — Однажды я предал Верзилу. рыжий разбил мне нос и я рассказал ему секрет самого главного фокуса, который должен был показать Кристос. Рыжий завалил его выступление. Поднялся такой кипеш… Я притворился больным, а Верзила ничего не узнал.

— Лучше бы он узнал тогда, правда?

— Я хотел признаться… Не смог. И вот все эти годы… Ах, да что там… — Русос заметил, что на него поглядывают из окон противоположного дома и помахал рукой. Конечно же, всех интересовало, о чем это Галлос-собачник так долго беседует с городской сумасшедшей.

— Ступай с миром, мальчик. У каждого свой путь. — Лицо Кэтлин потускнело, словно жаркое августовское солнце спряталосб за темную тучу…

… Кэтлин готовилась к новогоднему празднику. С плетеной корзиной она ходила по рынку, раскланиваясь со знакомыми, и сообщая: «Мне надо много провизии закупить. Я жду гостей». Ей кивали в ответ, не задавая лишних вопросов: ведь несчастной женщине, несомненно, предстояло встретить новый год в одиночестве.

Два дня Кэт возилась на кухне и даже пригласила девчонку-прислугу убирать дом. В магазине Кастопулоса с недоумением приняли заказ от госпожи Флавинос на праздничные гирлянды их туи, вино, шампанское, огромный торт и белые хризантемы. Покупательница щедро расплатилась с посыльным, попросив его украсить цветами и гирляндами парадную комнату.

Утром тридцать первого декабря Кэтлин Флавинос заняла свое место на скамейке у дома. День выдался сырой и промозглый, но женщина не надела пальто. Так и сидела в шерстяном сером платье с нарядным кружевным воротником, накинув на плечи шелковую шаль. Тяжелые длинные кисти трепал ветер, Кэтлин не двигалась, гордо выпрямив спину, словно позировала фотографу.

«Шли бы вы в дом, госпожа Флавинос, вон тучи с запада, может, и град будет», — советовали сердобольные соседи. Кэт согласно кивала, но в дом не шла.

После кое-кто сильно жалел, что не поверив Кэтлин, пропустил самое интересное: на узкую улочку въехало такси, медленно подкатило к самому дому и выпустило в декабрьскую слякоть ослепительную пару. Оба были в черном, но так высоки и стройны, что казались пришельцами из другого мира. Светлые волосы девушки сияли майским солнцем, она протянула Кэтлин корзинку с весенними цветами и наклонилась к ней, — все это так грациозно и нежно, что лучше и быть не могло. Ее спутник — поджарый южанин с черными кудрями, стоял рядом, а потом, обняв женщин за плечи, вошел с ними в дом, по-хозяйски уверенно, радостно.

«Похоже, седая Кэт дождалась праздника», — решили очевидцы этого события.

… Вита с любопытством разглядывала семейные фотографии. Кэт принесла несколько альбомов и зажгла старую настольную лампу с фарфоровыми амурчиками на бронзовых боках и пожелтевшим шелковым абажуром. Вита придвинула кресло поближе к дивану, на котором сидела хозяйка, прислушиваясь к её комплиментам.

После обеда, устроенного Кэт с помпезностью светского приема, Кристос ушел, пообещав вернуться к вечеру:

— Надеюсь, милые дамы не будут скучать. У меня кое-какие дела в городе. Учтите, вернусь голодный. как собаки Русоса.