И вот Флавин исчез и вместо того, чтобы встретиться со своей труппой в гостинице Копенгагена, где должен был состояться рождественский аттракцион, попал в Хельсингер. Ассистент Флавина сообщил Абре, где находится в рождественские дни патрон. Не раздумывая, она помчалась на баржу. Дверь в покинутое Флавином жилище оказалась открытой. Побродив по пустым комнатам, Абра почувствовала, что опоздала — здесь была Вита. и она стала любовницей Флавина. Но в плавучем доме побывали ещё какие-то люди — Абра увидела их застывшие тени в хрустальном шаре, — такой след могли оставить только враги. Но что-то ещё настораживало колдунью, что-то дарующее силу. «Он вернется. Вернется один», — решила Абра.

Побродив по городу, она, возвратившись на баржу, застала Флавина — он поник возле магического шара, сраженный то ли сном, то ли горем. Абре показалось, что она близка к победе: кукла ушла от него. Но Флавин не хотел сдаваться. Он объявил, что Абра не нужна ему. Конечно же, маг рассчитывал вернуть Виту.

«Ты завладеешь ею, глупец. Но это будет всего лишь мертвое тело», сказала себе Абрагантбе Гарам-Эурзоми, та, которую не зря называли Черной Аброй.

В полдень первого января Крис и Вита покинули Афины. Они летели на север — в Дублин.

— Как ты? Сегодня была беспокойная ночь.

— Еще бы, ты заставил нас поволноваться. Может, расскажешь, что все же произошло? Не очень-то я поверила симпатяге Русосу, у этого парня были виноватые глаза. Давай, давай, исповедуйся, пока я не уснула. — Надев на глаза светозащитную маску, Вита пристроила затылок на подголовник, собираясь поспать. — И не думай, что если я не смотрю тебе в глаза, ты можешь сочинять небылицы.

— Мне кажется, тебе лучше сначала отдохнуть.

— Я е сплю, я внимательно слушаю.

— Мне придется вплотную пристроится к твоему уху — боюсь, мое сообщение слишком интригующее.

— О'кей. И не напрягай связки, у меня прекрасный слух.

— Хорошо, вот так… Пусть думают, что я нашептываю тебе любовные сонеты.

— Непристойности. В самолетах смуглые брюнеты, заполучив в соседки томную блондинку, почему-то вспоминают все, что вычитали в порно-журналах.

— Да? Откуда такая осведомленность?

— Иногда я смотрю кинофильмы. А в поездках меня всегда сопровождает Хью. Так что насчет личного опыта у меня плоховато.

— Зато опыт общения с мафиози у тебя огромный. Надеюсь, мое сообщение тебя не испугает… Послушай, девочка, вчера, после того, как мы с ребятами в самом деле выпили в таверне Спироса, на меня напали. Я потерял бдительность, расслабился… Меня ударили и, очевидно, чем-то отравили. Я махал кулаками, но потом затих с мешком на голове. Очнулся в каком-то подвале. Если бы не собаки Галлоса, я бы не сидел здесь. Он издали видел, что ко мне подошли двое мужчин и вначале не понял, в чем дело. Сообразил только, когда они засунули мешок с моим телом в багажник и поспешно скрылись. Русос в городе всех знает и не постеснялся усесться с собачками в первую попавшуюся машину. Он гнался за моими похитителями, но в глухом фабричном районе потерял их из виду. Потом полтора часа блуждал по пустырю, давая собакам нюхать мой ботинок, который остался на месте драки. Голубушки нашли меня в лабиринтах заброшенного завода, спеленатого, как младенец.

— Крис, ты же умеешь выбираться даже из смирительной рубашки, будучи подвешенным под куполом цирка, — недоверчиво возразила Вита.

— Я бы выбрался, конечно, выбрался, если бы раньше не задохнулся — в подземелье стоял целый баллон, из которого с шипением вырывался какой-то газ. Это жутко неприятная штука. — Крис поморщился.

— Господи, что это значит, Крис? — Сорвав черную маску, Вита села.