- Ты ещё можешь отказаться, – знакомый голос в дверях раздевалки заставил Дилана поднять свою голову. Он помолчал, собираясь с мыслями, а затем отвел взгляд в сторону.

- Не могу.

Маркус сунул руки в карманы и сделал несколько осторожных шагов вперед.

- Мы устраиваем такие соревнования каждый год, - начал тихо говорить он. – Каждый год готовим от двадцати до тридцати пилотов для того, чтобы они делали грандиозное шоу, которое надолго запомнится публике. И каждый год мы теряем одного или двух ребят, - он остановился рядом с Диланом. - Ты знаешь, как это тяжело для нас.

- Уже записал меня в смертники? – Усмехнулся он, пытаясь выглядеть как можно более спокойным.

- Когда кто-то начинает пробираться в твою душу глубже, чем следует, ты всегда отшучиваешься.

- Это помогает, - только и сказал Дилан.

- Раньше твои глаза всегда горели лишь при одном упоминании о трассе. Ты не раздумывая воспользовался бы возможностью участвовать в крупнейшей гонке в истории, а сейчас ты сомневаешься в правильности своего выбора.

- Ты изучил меня достаточно, - согласился Дилан. - Но это не значит, что ты знаешь все, о чем я думаю.

Маркус сделал глубокий вдох, а затем остановился перед своим подопечным.

- Я знаю, что никогда не был для тебя тем человеком, которого ты хотел во мне видеть. И я знаю, что не оправдал твоих ожиданий.

Дилан усмехнулся.

- Ты заметил.

- Но это не значит, что я не любил тебя, как собственного сына, - закончил он, игнорируя язвительное замечание своего подопечного. Дилан промолчал, понимая, что его легко может занести. Несмотря ни на что, Маркус был для него больше, чем просто агентом. Больше, чем наставником. Больше, чем отцом. И что бы он ни делал, что бы ни говорил, долго злиться на него у Дилана просто не получалось. Потому что после всех его действий и слов он видел в его глазах то, что заставляло его смягчаться: заботу, привязанность и преданность.

А это было для него бесценно.

- Ты хотел, чтобы я участвовал, - держа себя в руках, сказал Дилан, - чуть ли не на коленях умолял меня согласиться. Почему же пришел сказать, что я могу отказаться?

- Возможно, - протянул Маркус, - я не так безгрешен, как ты думаешь. И мое сознание может затуманить семизначная цифра. Но Дилан, никакие деньги на свете не смогут сравниться с твоей жизнью. Не когда твой соперник – твой злейший враг.

Дилан непроизвольно сжал пальцы в кулаки.

- Я смогу справиться с этим.

- Но не знаю, смогу ли я, - дрожащим голосом тихо сказал Маркус. – Да, мы все здесь привыкли к потерям. И стали воспринимать их иначе, когда изо дня в день убеждали себя в том, что такова жизнь, и что все эти парни знали, на что шли. Но ты…

- Я ничем не отличаюсь от этих ребят, - перебил его Дилан. – И тоже прекрасно знаю, на что иду.

- Мы все любили Калеба, но месть – не то, чего он хотел бы.

Между мужчинами повисла тишина, но продолжалась она не долго, потому что Дилану становилось все труднее справляться со своими эмоциями.

- Моего решения не изменить, Маркус. Я дал свое согласие. Подписал бумаги. Гонка вот-вот начнется.

- Ты можешь отменить её, - словно умоляя, говорил он, - можешь отказаться.

- Слишком поздно, - он качал головой. – Я уже зашел слишком далеко.

Маркус кивнул. Он знал, что если Дилан что-то решит, то ничто не сможет убедить его в обратном.

- Я проверю машину на наличие горючего и отсутствие ненужных отверстий в баке. Попрошу механиков подтвердить исправность тормозных проводов. Пусть обследуют все как следует.

- К чему это? – Спросил Дилан, когда его «опекун» уже почти вышел за дверь.