Девушка Лаки - Тэми Хоуг (2012)

– Но от этой схватки он почему-то уклоняется.

– Это смехотворно, то, что вы говорите, – нисколько не смутившись, заявила Серена. – Если он не хочет продавать свою землю компании «Трайстар», ему нужно просто ответить ей отказом, вот и все. Я не понимаю, в чем тут проблема.

– Знаете, красавица, я мог бы сказать, что вы просто не врубаетесь, – нарочито небрежно растягивая слова, произнес Лаки.

«Это точно, не врубаюсь, особенно в то, что вы за человек», – подумала Серена, придерживая край противомоскитной сетки. Этот Лаки – настоящий клубок противоречий. То он абсолютно равнодушен к ней, если не сказать откровенно груб, то вдруг проявляет заботу, набрасывает ей на плечи вот эту сетку, спасая от кровожадных москитов. То заявляет, что ему наплевать на дела посторонних людей, то вдруг заинтересованно комментирует сложившуюся ситуацию. Она не рискнула бы утверждать, что он страдает от избытка альтруизма, однако именно этот грубиян каджун избавил ее от необходимости ночевать под открытым небом, – если, конечно, им не двигали какие-то корыстные мотивы. Именно альтруизм или, если угодно, сострадание – вот единственный мотив, который угадывался в его поведении. Интересно, задумалась Серена, куда он ее везет? Что это за место? Разумеется, на шикарные апартаменты она не рассчитывает. Ее представление о логове браконьера, как правило, сводилось к пещере с разбросанными по всему полу шкурами животных. Она представила себе хибару со стенами из рубероида и грязным двором, заваленным всяким хламом, вроде неработающих электрогенераторов и баллонов из-под сжиженного газа. Наверняка там имеется и грубо сколоченный сарай, набитый всяческими браконьерскими штучками, где по стенам громоздятся полки со шкурами убитых животных и стоят ведра, в которых гниют протухшие потроха мускусных крыс. Жилище Лаки Дюсе навряд ли окажется опрятнее дома Гиффорда. Серена с трудом представляла себе, как ее спутник вешает на окна занавески. Скорее всего, стены он украшает разворотами из порножурналов, считая их произведениями искусства.

Они сделали поворот, и вскоре ее взгляду открылся аккуратный домик, стоящий на небольшом возвышении, расчищенном от деревьев, как будто в некоем подобии алькова, прорубленного в стене непролазного леса. В гаснущем свете дня его обшитые кипарисовыми досками стены отливали серебром. Возведенный на каменных сваях на топкой прибрежной земле, дом был построен в старинном луизианском стиле. Ступеньки крыльца вели на галерею, на которую выходили окна с закрытыми ставнями и входная дверь. С галереи по внешней лестнице можно было забраться на чердак, передняя часть которого выступала вперед, образуя нечто вроде козырька, – характерная черта старой каджунской архитектуры. Чердак поддерживали деревянные колонны, придававшие небольшому дому дополнительное изящество и легкость.

Сказать по правде, Серена была приятно удивлена, увидев посреди лесной глуши нечто столь симпатичное и цивилизованное. Однако ничто не явилось бы для нее бо€льшим сюрпризом, чем слова Лаки о том, что это и есть его жилище.

Перехватив из-под москитной сетки ее растерянный взгляд, он нахмурился:

– В чем дело? Или, как я понимаю, вы ожидали увидеть развалюху? С двором, по которому, ковыряясь в отбросах, разгуливают свиньи и куры, верно я говорю?

– Вот только не надо вкладывать мне в уста чужие слова! – огрызнулась Серена, не желая признать собственные нелестные мысли, хотя они были ему очевидны.

Уголок рта Лаки насмешливо приподнялся, и он из-под полуопущенных век впился взглядом в ее губы.

– А что бы вы предпочли?

Сердце Серены предательски забилось, а в голове невольно промелькнули весьма откровенные образы. Впрочем, они были тем единственным, что могло отвлечь ее от созерцания той части его тела, которая находилась на уровне ее глаз.

– Вы и вправду скупили весь рынок хамства или мне только кажется? – спросила она, злая и на него, и на саму себя.