Алиби-клуб - Тэми Хоуг (2005)

– Ты не останешься одна, – пообещала я. – Детектив Лэндри будет здесь или прямо за дверью, пока я не вернусь, хорошо?

– Он хороший парень, – добавила я, мельком взглянув на Лэндри. – Может быть настоящим остолопом, но человек хороший.

Лэндри последовал за мной в коридор. Я остановилась у двери. Он стоял ко мне так близко, что мы могли говорить шепотом.

– Взяла под крыло еще одну беспризорницу? – спросил Лэндри, мягче, чем мне хотелось от него слышать. Упаси Боже того, кто обвинит меня в добродушии.

– Мне жаль малышку. Пристрели меня.

– Думаешь, они будут ее здесь держать?

Я пожала плечами.

– Это век регулируемого медицинского обслуживания. Подобные заведения обычно не тратят на пациента ни одной лишней секунды.

– И что если они ее не оставят?

– Заберу к себе домой, – без колебаний ответила я. – Она не может вернуться к Броуди.

Лэндри нахмурился.

– Мне не нравится, что ты ее забираешь с собой, Елена. Кто-то пытался ее убить.

– Нет. Кто-то пытался ее напугать, – поправила я. – Если бы ее хотели убить, она была бы мертва.

– Семантика, – парировал Лэндри. – Кто-то едва не убил ее. Она в опасности – ты в опасности.

– Да, ну так знаешь что? Это не твоя проблема.

Он уперся руками в бока и выдохнул.

– Елена…

– Не надо. Это дохлый номер. Оставь.

Лэндри раскрыл рот, попытавшись что-то сказать, осекся и отвернулся, затем попытался снова и не смог.

– Если у тебя нет ничего относящегося к делу, – заметила я, – мне надо найти этой девушке настоящего врача, вышедшего из пубертатного периода.

– Они все запаслись адвокатами, – сообщил Лэндри. – Шайка Броуди.

– Знаю. Нарвалась на Броуди этим утром.

– Тогда тебе известно имя его адвоката.

– Да.

– И как ты к этому относишься?

– Дерьмово, – ответила я, раздражаясь из-за того, что Лэндри поднял эту тему. – Я получила возможность заново пережить один из наихудших моментов своей жизни, который пресса перекопала как компостную кучу. И мой уважаемый папаша – на практике еще бóльший ублюдок, чем я сама по определению – будет критиковать меня направо и налево и твердить на весь мир, что я психически ненормальная, жалкая и озлобленная женщина, способная на все, лишь бы посеять хаос в жизни человека, предавшего ее двадцать лет назад. Как бы ты себя чувствовал?

Ему нечего было на это ответить. Лэндри вырос в обычной среднестатистической семье синих воротничков. Он не знал, каково чувствовать себя незнакомцем, не в своей тарелке в единственном доме, который когда-либо знал, быть преданным единственными людьми, на которых по идее следовало безоговорочно рассчитывать.

Как бы ты себя чувствовал? Как я себя чувствовала? Обидно, что эти воспоминания все еще имели надо мной такую власть.

Сработал пейджер Лэндри. Он проверил номер и нахмурился.

– Тебе лучше выйти, чтобы ответить, – посоветовала я, обрадовавшись возможности избавиться от его присутствия. – Пока ты не расстроил работу всех кардиостимуляторов в этом здании.

Лэндри прицепил пейджер обратно к поясу.

– Я перезвоню тебе, когда что-то узнаю, – заверил он.

«Оливковая ветвь», – подумала я. Или наживка. Или тонкая ниточка, чтобы оставаться на связи.

– Ладно, – мягко ответила я. – Спасибо.

Лэндри направился было прочь, но вернулся, обхватил ладонями мою голову и со сдерживаемым отчаянием поцеловал.

– Пожалуйста, не дай себя убить, – попросил он.

Удивленная и захваченная врасплох я стояла и смотрела, как он покидает отделение скорой помощи, и думала о том, что возможно оттолкнула одного из немногих людей, которые поддерживали меня, что бы ни произошло.

Глава 42

Эдвард Эстэс был видным мужчиной: стройным, поджарым, элегантно одетым.

Казалось, выражение его лица естественным образом хранило гримасу неодобрения.