Слишком поздно - Аманда Пэнитч (2017)

Оторвав взгляд от его ботинка, я посмотрела на камин. Неделю назад полочка над ним была уставлена семейными фотографиями в хрустальных рамках: я и брат в детстве, с беззубыми улыбками на лицах; мы в четвертом классе на Хэллоуин, в костюмах Алладина и Жасмин; я и брат, вытянув руки вверх, держим кларнет и трубу соответственно. Нас тогда только приняли в оркестр в средней школе. Теперь этих фотографий нет. Лично я бы довольствовалась разбитыми рамками, на худой конец, их можно было опустить лицом вниз или развернуть, чтобы они выглядели также потерянно, как и мы. Но их просто убрали, как будто этих фотографий тут никогда и не было.

— Прекрасно, — мой голос был пропитан сарказмом. — А как вы думаете?

Он наклонил голову и что-то накалякал в своем блокноте.

— Иногда сарказм — это способ замаскировать истинные чувства, — с серьезным видом сказал он. — То, что делаешь ты, именно так и выглядит.

— Неужели? — спросила я. — Правда? А я даже и не подозревала.

— Правда, — ответил он, а потом сморщил брови. — Ты опять ехидничаешь.

— Вы не зря получили степень, Док.

Он записал что-то ещё, потом выпрямился и посмотрел на меня своими большими, печальными глазами, скрытыми за массивной черной оправой.

— Ты злишься, — сказал он. — Но никто не будет винить тебя в этом. Я бы тоже был зол.

— Правда?

— В том, что случилось нет твоей вины. Ты — не твой брат. Ты этого не делала, поэтому люди не должны обвинять тебя.

Я пристально посмотрела на него и... почти поверила.

А потом он вздрогнул. Практически незаметно, и я бы, скорее всего, не заметила этого, если бы не наблюдала за ним. К его чести, он не отвел взгляда, даже если и боялся, что я схвачусь за нож или пистолет, или воткну ручку ему в глаз, пока он смотрит на меня. Или, что я возомню себя братом и с такими же темными кудряшками, карими глазами и постоянно розовыми щеками как у него, начну маниакально смеяться.

— Была рада с вами увидеться, Док, — сказала я и ушла.

В вызове на дом есть свое преимущество — твой уютный уголок с одеялами всегда где-то поблизости.

Я сделала все, чтобы оставить доктора Спенса в Элктоне и хочу, чтобы там он и оставался. Как только урок закончился, я поспешила на выход даже не попрощавшись с Алейн. Распихивая локтями поток людей, я добралась до туалета для инвалидов на втором этаже и заперлась.

Оказавшись в безопасности, в своем пахнущем дезинфицирующим средством раю, я села на закрытую крышку туалета и достала телефон. Холодок, исходящий от фарфора чувствовался даже через джинсы. Я обняла себя одной рукой, а другой стала набирать номер. Доктора Спенса не должно быть тут. Я, наверное, просто сошла с ума, но буду чувствовать себя гораздо спокойнее, если буду знать, что он в Элктоне, где и должен быть.

Я уже собиралась нажать на зеленую кнопку «вызов» и начать передавать свой голос по проводам, — или чего там используют, — через весь штат, но внезапно передумала и убрала телефон обратно на колени. Что, если он каким-то образом отследят мой номер? Что если они, — нужно сказать, что под словом «они» я не имела в виду никого определенного, — обнаружат где я?

В общем, я решила войти в сеть и просто погуглить его: «Атлас Спенс психолог Элктон». Я бегло просмотрела появившуюся информацию. Большая часть её была мне знакома: он засветился в нескольких статьях о стрельбе (хотя никогда не соглашался на интервью), также в списке были данные о его практике, которую он делил с другими психологами и одним неуместным среди них хиропрактиком в приземистом кирпичном здании на краю города.

Ничего о его таинственном исчезновении. Но он ведь мог и не исчезать, а просто уехать в путешествие.

Я вздохнула и поняла, что у меня трясутся руку. Придется звонить. Навряд ли полиция поставила просушку на его средства связи. Да и не думаю, что кто-то вообще ищет меня.

Мне пришлось зажать телефон плечом, чтобы он не выскользнул из потных пальцев.