Сокровища фараона - Татьяна Величкина

Через полчаса, Татьяна вошла в кабинет Баскакова. Он ожидал ее увидеть, так как еще день назад, она надоедала ему звонками, прося рассказать, как продвигается дело. Не нравилось это дело Баскакову, мало того не хватало еще международного скандала. Если бы не мистер Бенсон, Картера и его друга ожидала не веселая перпектива провести время с уголовниками в следственном изоляторе, пока не найдутся какие-либо доказательства об их непричастности к похищению Тумановой Саши. Американцы сидели в разных камерах, но к счастью пока все обходилось без недоразумений, свойственных подобным заведениям.

Майор недоверчиво посмотрел на вошедшую Татьяну. Он носом чуял, что не все так просто и Туманова старшая не так проста, как хочет показаться.

— Здравствуйте…э-э…

— Игорь Станиславович, — помог ей он.

— Да, Игорь Станиславович, — она судорожно вздохнула, — простите, я так переживаю за Сашу, что все слова вылетают из головы. Ну что, есть новости?

— Да, но боюсь, они не порадуют вас, — Татьяна заметно нервничала, и Баскаков внимательно смотрел на нее, надеясь, понять ее намерения. — Мы проверили фотографии, это очень хороший компьютерный монтаж.

_ Как, Игорь… Станиславович? — она переменилась в лице. — А может Генри и Тобиас совсем не причем, раз фотографии фальшивка! Может я зря все это, обвинила не в чем неповинных людей…

— Ну, это мы разберемся, кто виноват, а кто нет, сегодня Картер и Альмадеро освобождают под подписку о невыезде.

— А можно, — Татьяна вдруг заплакала, — можно я поговорю с Генри, ведь потом, он не захочет не то, что говорить, знать меня. А я извинюсь, и вообще…

Баскаков, нахмурившись, посмотрел на нее, не нравилось ему это дело, ох как не нравилось. Он поднял трубку внутреннего телефона и, отдав приказ, посмотрел на Туманову.

— Хотелось бы верить, Татьяна Григорьевна, что все не так как я думаю.

— О чем вы, Игорь Станиславович? — непонимающе спросила Таня.

— Старею, наверное, старею.

Вскоре открылась дверь, и вошел молодой сержант.

— Проводите Татьяну Георгиевну, — обратился Баскаков к сержанту. — До свидания Татьяна.

— До свидания. — Таня, спохватившись, вернулась, взяв со спинки стула свою сумочку, — до свидания.

Генри и Татьяна сидели друг напротив друга, только стол разъединял их. В камере для свиданий было душно, тусклый свет лампы падал на лицо Картера, который с вызовом смотрел на Татьяну, не желая с ней говорить.

Наконец он не выдержал ее упорного взгляда:

— Я не понимаю, что происходит, теперь, когда мы одни, ты можешь мне все объяснить?

— Генри, прости меня…

Он не понимающе раскрыл глаза, нет, такого он не мог от нее ожидать, только не от нее.

— Что ты от меня хочешь?

Таня взяла его за руку, чувствуя, как по коже пробежал мороз, и, прижав губы к его ладони, прошептала:

— Я очень виновата, и знаю, что поступила плохо, подло, — из ее глаз полились слезы. — Мне нет прощенья, но эти фотографии, ко мне пришел человек из Интерпола. Я испугалась… — казалось, Генри не слушал, изучая стену за ее спиной. — Ну, обрати на меня внимание, почему ты мучаешь меня?! — она опустилась перед ним на колени, пытаясь обнять его. — Я не могу без тебя, у меня нет смысла в жизни!

Картер брезгливо высвободил мокрую от ее слез руку из ладоней Татьяны и, наклонившись, посмотрел в ее покрасневшие глаза. Таня перестала плакать, она только сейчас поняла, как он ненавидит ее.