Жестокий Король - Рина Кент (2021)

У неё есть все, чем должна обладать жена лорда. Как будто она сделана прямо из инструкции.

Виктория может выглядеть на десять лет моложе своего настоящего возраста из-за подтяжки лица и аристократического имени, но она совсем не похожа на маму.

Моя мать гордилась своими татуировками и артистической жилкой. У неё была свободная душа, предназначенная летать, а не быть запертой в особняке, как Виктория. Но опять же, может, именно поэтому папа предпочел ее, чем мою маму.

С тех пор, как я приехала сюда, Виктория взяла на себя обязанность рассказывать о моем происхождении. Если я ем быстро, то только потому, что мама держала меня голодной. Если я отказываюсь от дорогих платьев, то только потому, что привыкла ходить в лохмотьях. Если я и дышу, то только потому, что высасываю имя отца.

— Здесь все по-другому, дорогая, — губы Виктории растягиваются в консервативной улыбке, как она это делает с репортерами. — О еде можешь не беспокоиться.

— Раньше мне тоже никогда не приходилось беспокоиться о еде, — говорю я, проглотив очередной кусок чизкейка Сары.

К черту Викторию за ее намеки, что мама не заботилась обо мне. Она была и мамой, и папой в одном лице.

Я восхищалась ею за то, что она вырастила меня сама и была всем, в чем я нуждалась.

Когда я впервые проявила интерес к рисованию, мама не спала всю ночь позируя для меня. Когда у меня были плохие дни, она брала меня в дальние поездки, только мы вдвоем.

Мама была моим миром, в то время как папочка жил со своей настоящей семьей.

— Это хорошо, что не приходилось, — продолжает Виктория.

— Да. Мама, знаете ли, зарабатывала на жизнь. Она не высасывала деньги своего лорда-мужа.

Верхняя губа Виктории дергается, и я улыбаюсь про себя.

Маленькие победы.

— Астрид Элизабет Клиффорд.

Я вздрагиваю от убийственно спокойного тона папы. Если он называет меня полным именем, то не одобряет моих слов.

Не то чтобы он действительно одобрял меня.

Моя вилка звенит о тарелку, когда я слегка поднимаю голову, встречаясь с его карающими зелеными глазами. Явное доказательство того, что я его дочь. Что его гены участвовали в создании моих.

Через несколько недель мне исполнится восемнадцать, но я все еще чувствую себя такой же маленькой, как семилетний ребенок, который умолял его остаться. Глупый маленький ребенок, нарисовавший его в качестве первой детской картины.

Генри Клиффорд по-прежнему силен и хорошо сложен, для человека, которому за сорок. Его темно-каштановые волосы, еще одна вещь, которую я унаследовала, зачесаны назад, подчеркивая сильный лоб и прямой аристократический нос.

Его отглаженный темно-синий костюм льнет к телу, словно он родился в нем. Я, его точно не помню без костюмов.

Когда я была ребенком, я чувствовала себя не в своей тарелке, когда он появлялся.

Теперь он просто пугает меня.

Не знаю, когда он перестал быть моим отцом и стал его тенью.

Виктория кладет свою руку поверх папиной с тошнотворно сладкой улыбкой, которая вызывает у меня диабет.

— Все в порядке, дорогой. Она скоро поменяет свое мнение.

Убейте меня сейчас.

— Доброе утро!

Ветерок крепких вишневых духов, должно быть стоило еще целое состояние, проносится мимо меня.

Николь целует маму и моего папу в щеки, прежде чем сесть слева от папы.

Мы носим одну и ту же школьную форму, но она каким-то образом делает ее более элегантной с отглаженной синей юбкой и рубашкой, закатанной поверх пиджака КЭШ. Ее светлые волосы ниспадают волнами до середины спины, будто о каждой пряди заботятся отдельно.

Конечно, в отличие от меня, Николь не ест как свинья. Она не торопится есть и сейчас, она мило, разговаривает со взрослыми о предстоящих тестах и школьных мероприятиях.

Опустив голову, я опустошаю тарелку с чизкейком, отказываясь от нормальной еды.