Ты меня бесишь - Алиса Евстигнеева (2020)

— Пей, кому сказал, — приказал Евич, и я неожиданно для нас обоих послушалась, сделав неуверенный глоток из горлышка бутылки.

Дело было в испуге. Или же в слишком крепком для меня алкоголе. Но я разревелась, уткнувшись в его грудь, и он не оттолкнул, даже наоборот, прижал к себе, и всё время, что я пускала слезы, бормотал мне какие-то успокаивающие слова.

— Ну что, Сонька, не вышла из тебя рыбка? — в конце пошутил он, когда я уже немного пришла в себя.

— Не говори так, — всхлипнув последний раз, попросила я его.

— Да? А почему?

— Это унизительно, — сказала, и тут же испугалась. Не хотелось давать в руки врага ещё один инструмент против своей репутации. Мне и так было стыдно, от того, что вот так при всех выяснилось, что я не умею плавать.

— Да ладно тебе, — хмыкнул Евич. — Со всеми бывает.

Я замотала головой.

— Только не со мной. Если родители узнают, они меня убьют.

Даже не знаю, откуда во мне взялась эта излишняя откровенность, обычно несвойственная мне.

— Тебе сколько лет? — напрягся Макар, продолжая обнимать меня через плед.

— Девятнадцать, но это не имеет значения. Ты просто не знаешь моих родителей, — прозвучало обречённо.

Комментировать это он никак не стал, лишь какое-то время задумчиво смотрел на воду. А потом, слегка встрепенувшись, заглянул мне в лицо.

— Сонь, а хочешь, я тебя поцелую?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Он предлагал просто так, чтобы отвлечь, разозлить, взбодрить, а я каким-то неведомым для себя образом выдохнула: «Да». Макар замер. А я вдруг испугалась, что он сейчас пойдёт на попятную. Но нет. Он улыбнулся, неожиданно смущенно. Провел подушечкой большого пальца по моей губе и… поцеловал.

Глава 10. Девочка из бывшего общества

Мы не то чтобы прятали наши отношения, мы просто их не афишировали. По крайней мере, именно этими словами я успокаивала Евича и себя, когда он начинал злиться из-за того, что не может прилюдно проявлять свои чувства. А мне это в принципе было дико, чтобы вот так, при всех обниматься или держаться за руки, а уж тем более целоваться или вести себя как-то ещё более откровенно. В моей семье так было не принято. Оба родителя достаточно сдержанны на проявление чувств, если не говорить, что холодны. Поэтому… поэтому на людях мы практически не общались, делая вид, что между нами шаткий мир. Нет, я, конечно, перестала выдавать его перед преподавателями, даже всеми силами старалась прикрывать его оплошности, ибо косячить Макар продолжал всё с тем же размахом. А он всячески обходил меня стороной, однажды просто поставив условие, что либо тотальный игнор, либо он перестаёт скрываться и при всех заявляет, что я — его девушка.

Мой выбор был очевиден. Если честно вариант с игнором вполне подходил мне, и в университете так никто про нас и не узнал. Мои родители водили тесную дружбу с нашим деканом, и я была более чем уверена, что Андрей Викторович не упустил бы возможности сдать нас моему семейству. А родители уж ни за что в жизни не одобрили бы такого мезальянса.

Макар скрипел зубами, но терпел. Правда, до сих пор не знаю, почему. Что он тогда на речном берегу успел разглядеть во мне, раз продолжал до последнего держаться за наши отношения. Мы были разные. Как небо и земля. Как лёд и пламень. Как вода и камень. Но, так или иначе, нам было хорошо вместе.

Имея крайне мало свободного времени, мы старались проводить каждую свободную минуту вместе. У меня были мои стопятьсот дел и недремлющий контроль со стороны родителей, у него… попытки выжить на мизерную стипендию и постоянные подработки, которые позволяли еле сводить концы с концами. Никто об это не знал. Да и я бы, наверное, не узнала, если бы ему не пришлось как-то объяснять мне причины своих постоянных отлучек.