Мы странно встретились - Анастасия Дробина (2008)

Оказалось, что вчерашняя история с портмоне была уже известна, благодаря Агронскому, всей труппе, и вскоре в тесный, пыльный, заваленный до потолка бутафорскими вещами кабинет антрепренера набилась куча народу. Все дружелюбно рассматривали Владимира, протиснувшийся Агронский тут же перезнакомил его с лохматыми трагиками, толстыми комиками и хихикающими драматическими инженю, Владимир был приглашен в театральную столовую позавтракать с труппой, и Чаев своим неожиданно низким для такой комической фигуры басом пророкотал:

— Выйдете вечером в «Разбойниках»… пока, разумеется, не Карлом. Одним из бродяг. Роль бессловесная, пообживетесь на сцене, а далее видно будет. Может, и Гамлета сыграете!

Владимир усмехнулся, но — согласился. На вечернем спектакле он вместе с другими статистами сидел в живописных лохмотьях на заднике сцены, ожидал появления Роллера, сорвавшегося с виселицы, — Агронского — и с некоторой досадой слушал, как с галерки знакомый голос орет оглушительно:

— Браво, Владимир Дмитрич, ваша милость, браво-о-о!

В дальнейшем ему удалось уговорить Северьяна не голосить хотя бы посреди действия, но на все спектакли Северьян ходил исправно и при необходимости мог один заменить целую клаку. Они сняли полдома на тихой улочке рядом с театром (вторую половину занимал Агронский с женой — хрупкой глазастой инженю) и зиму прожили безбедно. Владимир, никогда не подозревавший в себе таланта, вскоре начал играть значительные роли. Впрочем, это происходило благодаря не столько его сомнительному дарованию, сколько внешности и хотя бы приблизительному знанию классических пьес, которые Владимир, как и все, играл не заучивая, — «под суфлера».

Театральный народ жил весело, бедно и дружно. Более или менее значительные доходы имели только ведущий трагик Агронский и исполнительница первых женских ролей Мария Мерцалова, красавица лет двадцати пяти, темной, степной и смуглой прелести, с черными, влажными глазами и великолепным контральто. В трагических ролях Катерины Кабановой, леди Макбет или Гертруды ей не было равных. Остальные же получали крошечное жалованье, едва сводили концы с концами, кое-как умудрялись платить за квартиру, питались чаем с вареньем (дамы) и водкой с солеными огурцами (мужчины) и щедро делились друг с другом всем, что имели. Владимиру эта жизнь нравилась; тем более что опасения его не сбылись и никто, даже желающие знать все и обо всех молоденькие статистки, не задавал ему вопросов о его прошлом. Здесь это было не принято.

Иногда по вечерам в их маленькую комнатку набивалось довольно большое общество. Сидели, ели, пили, смеялись, спорили об искусстве и расходились порой далеко за полночь. Именно тогда Владимир прочел Агронскому несколько отрывков из своих записей. Тот выслушал внимательно, посмеялся, одобрил и, сказав, что записки эти «весьма занимательны», посоветовал отнести их в газету. Владимиру такая мысль в голову не приходила, но деньги им с Северьяном были нужны. Он последовал совету трагика, и три очерка о крымских босяках и войне, к его удивлению, напечатали в местных «Ведомостях».

Вторым потрясением костромской жизни Владимира было неприкрытое внимание к нему ведущей актрисы театра Мерцаловой. Владимир, искренне восхищаясь яркой красотой и несомненным талантом молодой женщины, все же не был влюблен, но благосклонность актрисы к нему была настолько явной, что о ней уже говорил весь театр. Северьян даже заметил, что «грех такую даму невниманием обижать». Владимир тоже не видел смысла бегать от красивой женщины, и вскоре они с Мерцаловой начали встречаться в дешевой городской гостинице. Вскоре актриса намекнула ему, что они могли бы жить вместе как муж и жена, но Владимир под каким-то предлогом отказался, и второй раз начинать этот разговор Мерцалова не стала.