В логове львов - Фоллетт Кен (1985)

Но эта схватка оказалась самой тяжелой из всех, заставив ее дрожать и чувствовать тошноту. Где же повитуха? Мохаммед должен был уже отправить к ней жену – он не забудет, не передумает. Но подчинится ли жена своему мужу? Конечно же, подчинится – ни одна афганская женщина не посмела бы ослушаться. Зато она могла идти очень медленно, сплетничая по дороге с соседками или даже задержавшись у одной из них на стаканчик чая. Если в долине Пяти Львов допускался адюльтер, то и для ревности существовала почва, а Халима наверняка знала или, по крайней мере, догадывалась о чувствах своего супруга к Джейн – женам свойственна подобная проницательность. И теперь ей претила просьба срочно бежать за помощью для потенциальной соперницы, экзотической белокожей образованной иностранки, которой увлекся муж. Внезапно Джейн почувствовала, что сердится на Мохаммеда и на Халиму. Я не сделала им ничего плохого, подумала она. Почему же они бросили меня? Почему моего мужа нет сейчас рядом?

С началом новой схватки она залилась слезами. Все стало совершенно невыносимо.

– Я больше этого не выдержу, – произнесла она вслух. Ее всю бесконтрольно трясло. Ей хотелось умереть, прежде чем боль еще более усилится. – Мамочка, помоги мне. Помоги, мамочка, – всхлипывала она.

Но вдруг сильная рука перехватила ее через плечо, и раздался женский голос, бормотавшей ей на ухо нечто неразборчивое, но успокаивающее на дари. Не открывая глаз, она вцепилась в женщину, завывая и плача, поскольку схватки становились все интенсивнее, но потом начали постепенно затихать, и каждая порождала ощущение, что она может быть последней или хотя бы последней до такой степени болезненной.

Она подняла взгляд и увидела серьезные карие глаза и похожую на ореховую скорлупу кожу щек старой Рабии, повивальной бабки.

– Да пребудет с вами бог, Джейн Дебу.

Джейн почувствовала облегчение, словно с нее сняли очень тяжелый груз.

– И с вами тоже, Рабия Гуль, – благодарно прошептала она.

– Боль посещает вас часто?

– Каждую минуту или две.

Донесся другой женский голос:

– Ребенок рождается раньше положенного времени.

Джейн повернула голову и увидела Захару Гуль, невестку Рабии, несколько полноватую девушку одного с Джейн возраста с почти иссиня-черными волосами и широким, вечно готовым улыбаться ртом. Из всех деревенских женщин именно к Захаре Джейн испытывала наиболее теплые чувства.

– Я рада, что вы тоже пришли, – сказала она.

– Роды ускорила необходимость нести на себе Мусу к вершине холма, – объяснила Рабия.

– И это единственная причина? – спросила Джейн.

– А разве ее недостаточно?

Значит, они ничего не знают про ее схватку с Абдуллой, подумала Джейн. Он разумно решил сохранить все в секрете.

– Мне приготовить все необходимое для рождения младенца? – спросила Рабия.

– Да, пожалуйста.

Одному богу известно, каким примитивным гинекологическим манипуляциям я позволяю подвергнуть себя, размышляла Джейн, но я ничего не смогу сделать одна. Просто не смогу.

– Не желаете ли, чтобы Захара приготовила чай? – спросила Рабия.

– Да, пожалуйста.

По крайней мере, в этом не содержалось пока никаких намеков на суеверия.

Обе женщины взялись за дела. Само по себе их присутствие заставило Джейн почувствовать себя лучше. Как это мило, подумала она, что Рабия попросила разрешения помочь. Западный врач бесцеремонно вошел бы и взялся за дело так, будто он один здесь хозяин положения. Рабия совершила ритуальное омовение рук, призывая в помощь себе пророков, чтобы роды прошли успешно, и только потом тщательно помыла руки с мылом в большом тазу с водой. Захара принесла горшок с дикой рутой, а Рабия сожгла пригоршню мелких темных семян с помощью раскаленных углей. Джейн вспомнила местное поверье, что запах горящей руты помогал изгнать злых духов. Впрочем, она сразу утешила себя – едкий дым хотя бы помешает залетать в комнату мухам.