В логове львов - Фоллетт Кен (1985)

Она вышла из комнаты. Ее излишняя обходительность расстроила Эллиса. Подобное отношение служило ясным признаком, что он по-прежнему оставался для нее чужим. Ему так пока и не удалось стать полноправным членом ее семьи.

После возвращения из Парижа Эллис виделся с ней по крайней мере раз в месяц на протяжении всего года. Иногда они проводили вместе целый день, но чаще он просто водил ее ужинать, что намеревался повторить и сегодня. Чтобы побыть с ней всего лишь час, ему приходилось совершать пятичасовое путешествие с соблюдением мер крайней предосторожности, но она, разумеется, ни о чем не знала. Он ставил перед собой самую скромную задачу: без какой-либо шумихи и драматических сцен занять небольшое, но постоянное место в жизни своей дочери.

А это означало смену рода работы, исполняемой им. Он перестал уезжать в длительные командировки, чем доставил неудовольствие руководству: у них было слишком мало хороших агентов, способных действовать под прикрытием (хотя имелись сотни плохих). Впрочем, он тоже пошел на это неохотно, чувствуя себя обязанным в полной мере использовать свой талант разведчика. Однако он не смог бы завоевать любовь и привязанность дочери, если бы снова исчез на целый год в каком-то отдаленном уголке мира, не имея даже возможности рассказать ей, куда отправляется, зачем и почему на такой длительный срок. И он больше не мог подвергать риску свою жизнь, пока дочка только начинала привыкать к нему.

Он скучал по увлекательным заданиям, по опасностям, с ними связанным, по острым ощущениям от погонь, от охоты за врагами и по необходимому для него сознанию, что он выполняет важную работу, с которой никому не под силу справиться лучше него. Но уж слишком долго его эмоциональные привязанности становились мимолетными, а после того, как он потерял Джейн, ему отчаянно необходим был человек, любивший его по-настоящему и неизменно.

Пока он ждал, в гостиную вошла Джилл. Эллис поднялся из кресла. Его бывшая жена выглядела холодной и совершенно невозмутимой в белом летнем платье. Он поцеловал ее в подставленную для него щеку.

– Как поживаешь? – спросила она.

– Как обычно. А ты?

– Я сейчас невероятно занята.

И она начала рассказывать ему с излишними подробностями, сколько на ней лежало всевозможных обязанностей, а Эллис, как всегда в таких случаях, просто отключил внимание. Он питал к ней нежные чувства, хотя она наводила на него смертную скуку. Было даже странно думать сейчас, что когда-то он был на ней женат. Но она слыла самой красивой девушкой на факультете английского языка и литературы, а он – самым умным из студентов. А еще дело было в 1967 году, когда все находились под вечным кайфом, и произойти могло что угодно. Особенно в Калифорнии. Они поженились, облаченные в белые балахоны, после первого курса. Им кто-то даже сыграл марш Мендельсона на ситаре[5]. Потом Эллис провалил экзамены, его изгнали с факультета, а потому он подлежал призыву в армию, но вместо того, чтобы сбежать в Канаду или в Швецию, отправился на призывной пункт, как баран на заклание, чертовски удивив этим всех, кроме Джилл. Она давно поняла, что их брак разваливается, и ей было всего лишь любопытно увидеть, каким образом Эллис сбежит он нее.

Он уже лежал в одном из госпиталей Сайгона с пулевым ранением в голень – типичнейшая рана для пилота вертолета, где бронированным было сиденье, но не пол, – когда прибыло официальное уведомление о разводе. Кто-то бросил бумажку ему на койку, пока Эллис навещал сортир, и он обнаружил ее по возвращении вместе с очередной нашивкой за храбрость в виде дубового листа (ставшей для него двадцать пятой) – в те дни награды раздавались направо и налево всем подряд. «Я только что развелся», – сказал он вслух, и солдат на соседней койке всего лишь бросил в ответ: «Ну ты даешь! Не хочешь ли переброситься в картишки?»