— Давай, давай, не капризничай, нужно понять, сбивать или нет, — решительно откинул одеяло и строго посмотрел на девушку. Она безвольно выпрямила руку и подогнула колени ближе к животу, пытаясь сохранить капли тепла. Казалось, что открыв одеяло, Макар безжалостно впустил внутрь арктический холод, покалывающий иголками каждую клеточку тела. Ему стало на секунду так жалко Ксюшу, что он готов был снова закутать девушку обратно к теплый кокон одеяла, но здравый смысл превозобладал: быстро оттянув вниз плечо ночнушки, Макар поднял отяжелевшую руку вверх и ловко просунул подмышку градусник. Прижал руку к груди и приобнял за плечо, переложив голову девушки к себе на колени.

— Макар, ну не мучь меня, зачем мерить, дай таблетку, — простучала зубами, пытаясь натянуть одеяло обратно. Макар потрогал лоб и покачал головой. Не похоже на то, что температура была высокой.

— Желудок не болит, может ты отравилась? — укрывая девушку одеялом сверху, настороженно спросил.

— Нет, ничего, мне просто изнутри холодно, а тело горит, — простучала зубами в ответ и закрыла глаза.

— Потерпи минутку, ладно? — погладил лоб и откинул волосы назад. Эти три минуты, казалось, тянулись бесконечно: хотелось уже по — быстрому засандалить укол или дать таблетку, чтобы облегчить эту температурную ломку, но только не бездействовать, наблюдая, как она мучается.

— Тридцать семь и семь, сбивать тут нечего пока, давай подождем, когда поднимется выше, а я пока разотру тебе ноги и руки, — констатировал и аккуратно переложил Ксюшу на прежнее место. Девушка снова свернулась калачиком и поджала даже пальцы на ногах. Этот жест выбил Макара из привычного равновесия, показалось, что он каждой веной ощутил нечеловеческий озноб, пронизывающий Ксюшу. Быстро разделся и лег в кровать, откинув одеяло с Ксюши, обнял девушку сзади и принялся легкими движениями растирать холодные ладони. Она дрожала и дрожала, с каждым новым спазмом заставляя все больше нервничать. В какой-то момент Макар перестал понимать, где проходит граница между их телами.

— Тшш, сейчас я тебя согрею, — шепнул в самое ухо, прижимаясь грудью к девичьим лопаткам.

— Что это за х- хрень, ды- ды- ды, м-может вирусняк..

Макар замер, простреленный внезапной нехорошей мыслью. Волна беспокойства окатила до самого желудка, будто его вывернули наизнанку и облили холодной водой. Вспомнил недавние слова Ксюши о вялости ребенка. Высказать вслух не мог, поэтому едва заметно проскользил ладонью вниз, к животу. В районе пупка он был теплым и упругим, словно воздушный шарик. Макар замер, слушая тишину. В ушах мощным битом пульсировала кровь. На работе у коллег была похожая ситуация, но там женщина была на большем сроке.

Ксюша внезапно перестала стучать зубами. Наконец, сквозь ледяную корку холода, она ощутила тепло мужского тела. Словно где — то очень далеко погрели утюгом сквозь шерстяное одеяло.

— Спасибо, — прошептала и сжала пальцами мужскую ладонь. Макар прижался еще теснее и молчал, выпустив порцию тяжелого ожидания в воздух. Мысли рваными кусками вгрызались глубоко в душу. Он не понимал, как можно наверняка узнать о шевелениях ребенка, при этом не наводя лишней паники.

— Тебе получше? — тихо спросил, не убирая руку. Бархатный голос действовал на Ксюшу успокаивающе. Облегчение тронуло уголки глаз.

— Стало намного теплее, — повернула голову в сторону Макара и уперлась носом в мужской подбородок. Дыхание сбилось. — Ты самый лучший! — шепнула, запечатав поцелуем ямочку верхней губы. Макар не мог в полной мере насладиться этой благодарностью, поскольку всеми силами прислушивался к животу. Сейчас его беспокоил только один вопрос.

— Что молчишь? — задержалась взглядом на глубокой ямочке в уголке напряжённых губ.