Два плюс один - Елена Неиванова

— Соблюдайте дистанцию, пожалуйста, я понимаю, все устали и мы и вы, — отшатнулся от надвигающегося лица. Ещё немного, и Макар был готов перелезть через стол.

— Я бы соблюдал, если бы Вы выполняли свои обязанности, закупали оборудование на выделенные средства, персоналом занимались, отправляли на учебу к нам, в кормушку, например.

— Вы намекаете или обвиняете меня? Вы знаете сколько сейчас дают за клевету? — поправил съехавший бейджик. Сальный лоб покрылся испариной.

— Все вы знаете лучше меня, и если сестра не выйдет из комы, я так перетрясу всю вашу больницу, что сядете всей компанией. Ясно? — прокричал ему в ухо, все же облокотившись на широкий стол.

— Взаимосвязь между падением и ухудшением состояния пока не установлена.

— Если ты не прекратишь этот спектакль, я переломаю тебе все ребра по одному, — процедил, потеряв контроль, — Я привез с трудом своего реабилетолога сюда, золотого специалиста, у нас были улучшения, что теперь?

— Только ждать, вы же врач, сами знаете о критических периодах.

Развернулся и хлопнул дверью так, что плохо закреплённая табличка с расписанием слетела и упала возле раковины. По коридору шёл, ничего не видя. Матери еще не сообщил, не знал, как найти слова. Присел на потёртый ряд стульев, возле кабинета рентгенографии. Хотелось плакать. Все здесь разнести, разогнать этих " недоврачей", лишить их возможности калечить чужие жизни. Чуть было не закурил, забыв о том, где находится.

— Макар, простите, я не виновата, — чуть не плача, обратилась молоденькая медсестра в белом коротком халате. — Соловьев настоял, чтобы мы её спустили через второй вход, а там проход не предусмотрен, лестница, понимаете?

— Я Вас не обвиняю, — отложил сигареты и обхватил голову руками, — за идиотизм других не должны расплачиваться хорошие люди, я видел я как вы все эти дни ухаживали за Катей.

— Спасибо, я не могу успокоиться уже второй час, — присела рядом, — у нас такое было, когда лампа упала на пенсионерку.

Ничего не ответив, Макар тяжело вздохнул и взял пачку с сиденья. Вышел на улицу. Темно, хоть глаз коли. Такое ощущение, что фонари работали также " спустя рукава". Вертел в руках телефон, хотел набрать матери, потом вспомнил профессиональное правило и отложил трубку в задний карман. Затянулся и в памяти возник образ маленькой девчушки с растрёпанными русыми волосами. Катька боялась темноты, особенно ходить в туалет, и ночами всегда будила его. Никогда не отказывал. "Обаятельно просила всегда, засранка" — прищурил взгляд и непроизвольно улыбнулся. На душе стало муторно и тошно. Как человеку, хотелось надеяться на лучшее, а как врачу было прекрасно понятно, что ничего хорошего не ждёт их семью в ближайшее время. Бросил окурок в урну и посмотрел на небо. За высокими кронами старых, ветвистых тополей проглядывали первые звёзды. Хотелось вырубиться дня на два и чтобы никто не будил.

***

Запах подгорелой картошки распространился на всю квартиру. Ксюша ничего не могла с собой поделать, все валилось из рук. Даже Феня отказался есть, что было совершенно вопиющей наглостью. Крутилась, вертелась, ходила взад и вперёд, весь спектр эмоций испытала за этот вечер. Сначала оправдывала Макара всеми возможными способами, потом ругала, злилась, не понимая, для чего тот вообще явился в кафе. И, наконец, навалилась тоска. Въедливая, как чернила, пролитые на белый ковер. Ничего ведь не требовала, сейчас бы просто посидеть рядом, как когда — то на кухне за поеданием макаронов. Даже помолчать.

Подперла рукой подбородок и посмотрела на часы. Не спалось ни капли. От желания заткнуть в душе дыру безнадежной тоски набрала Тимуру. Глупость. И она прекрасно это понимала.

— Ничего себе, какие люди, — шутливый голос в трубке заставил улыбнуться. — Или что — то опять случилось?

— Нет, все хорошо, просто. тоскливо так, Тим, — произнесла тихо, в надежде быть услышанной.