— Ты мне мстишь за Марину, верно? Хорошо, предположим Наташа не с тобой, но ведь ты точно к ней неровно дышишь. Просто признайся.

— Нет. Я не мщу тебе за Марину, мне абсолютно на нее плевать, и я не имею никаких видов на твою Наташу. Хотя уже не твою. Все-таки я удивлен, что она ушла. Чем-то ты ее точно довел. Чем?

— Честно не знаю, сам думал, но не понимаю. У нас все было нормально. Новый год вместе встретили, у меня и мысли не было. Хотя… Нет, это все тоже чушь, — почему-то не хочется говорить вслух о несостоявшейся беременности.

— Чушь, не чушь. Ты же взрослый мужик, не проще ли поговорить?

— Не проще. Пошла она на хрен, принцесса недоделанная. Зачем так туго забинтовывать? Ты хочешь, чтобы мне руку отрубили от недостатка кровообращения?

— Нет, она тебе еще понадобится. Так надо.

— Я надеюсь, у тебя есть что-нибудь выпить?

— Я не дам. Тебе нужно хорошенько выспаться и не садиться за руль. Постелю тебе в гостевой.

— Нет. Или ты пьешь со мной, или я ухожу. А мой найденный в какой-нибудь подворотне труп будет на твоей совести.

— Все-таки ты придурок.

— Ага. И закуски какой-нибудь надо, а то я давно не ел, желудок сводит.

***

— И все же, Самарский, у тебя ведь точно есть баба. И причем достаточно давно. Кто она? — вливая в себя очередную рюмку, допытываюсь я.

— На вопрос «кто она» ты что хочешь услышать? Ее имя, профессию, семейное положение?

— Давай начнем с имени.

— Виктория.

— Она звалась Викторией… Вика! Черт, я ей три дня не звонил, где моя трубка?

— Какой же ты все-таки идиот. Сейчас двенадцать ночи, она уже спит. Все, давай вставай, тебе надо проспаться, уже лыка не вяжешь, позорище.

— Я не хочу с тобой спать.

— Заткнись и вали в гостевую, — Олег подталкивает меня в спину, и я кое-как добираюсь до комнаты. — Белье чистое. Хотя тебе лучше в грязное. Ложись, Максим, я не шучу и не дури. Проспись и на свежую голову, без подростковых замашек, реши свои насущные проблемы. Спи, — Олег оставляет дверь открытой, а я тут же падаю на кровать в одежде. Сил на то, чтобы переодеться нет, да и желания тоже. Последнее, о чем я думал, когда лег — это то, что с какой бы я головой ни был, ни за что ей не позвоню и уж точно не приду. Ушла так ушла.

— Бедненький мой, чего ей вздумалось его бросить?! Хороший мой, — на задворках сознания понимаю, что меня гладят и это Викин голос. Черт, как же приятно слышать хоть чей-то родной голос…

Просыпаюсь, как и полагалось с жуткой головной болью. Это реально перебор, какой день уже? Канун рождества. Ха! Снова праздник, но боюсь моя печень не выдержит нового удара. Поднимаюсь с кровати и иду в ванную. Только сейчас понимаю, что рука ужасно ноет, повязка протекла, и ладонь тупо не разогнуть. Вот до чего доводит пьянство. Обливаюсь ледяной водой и становится чуть легче. Выхожу из ванной и иду на кухню в поисках воды. Правда, нахожу не ее, а Вику, жарящую блинчики.

— Ты что здесь делаешь? — присаживаюсь за стол.

— Привет, — поворачивается ко мне и улыбается. — А мне Олег позвонил и сказал, что с тобой все плохо. Максим, зачем ты это делаешь?

— Ой, Вик, не лезь, а?

— Не могу, ты мой брат, пусть и наполовину. Почему, кстати, мне не сказал? Я на тебя была очень зла и, если бы не ваши проблемы, поговорила бы с тобой как следует.

— А что ты хочешь от меня услышать? — Вика выключает плиту, подходит ко мне и садится рядом.

— Ты мог бы сам мне это сказать, а не доверить это постороннему мужику, который не пойми что хочет от меня.

— А я не хотел. Разве это что-то меняет для нас?

— Максим, — берет меня за руку и прикладывает к своей щеке. — Очень больно?

— Ты меня еще пожалей.

— Глупенький. Не пей больше, хорошо?

— Сегодня праздник, — сам себе усмехаюсь. — Значит можно.