Защити меня - Юлия Николаева

— Нет, не смотрел даже… Хотя, признаться, любопытно было, куда она по ночам шастает. Понятно же, что можно во дворах не толкаться, так ведь? Выехал на дорогу… А если так, выходит, не хочет светиться пацан… Хотя какой он пацан… Я тогда подумал еще, что поэтому таяться. Кристине, считай, лет восемнадцать-девятнадцать, а ему под тридцатник. Хотя выглядит, как подросток, с капюшоном на голове, худой, взгляд исподлобья… Смазливый, бабам такие нравятся.

— Так вы его видели в лицо, выходит? — нахмурилась я.

— Видел, в тот вечер первый видел, когда они разъехаться не могли. А больше нет, только машину. Ну если подумать, вряд ли там разные люди ездили, так?

По идее, так. Вопрос, кто этот мужчина? Может, на самом деле именно он ее большая тайная любовь? Ночные вылазки тому явное подтверждение. Если бы не случайность и не везение, никто бы их вообще не увидел. А с Антоном Кристина могла встречаться из-за бойцовского клуба. И таилась как раз она сама, а не Черепанов? Не хотела, чтобы у кого-то возникли лишние вопросы и интерес?

Эти мысли я поведала Андрею, когда мы ехали обратно.

— Похоже на правду, — ответил он, — только вопрос: кто этот парень и где его искать. И связан ли он со всей этой историей бойцовского клуба.

— Думаешь, они могут развиваться параллельно? — нахмурилась я.

— Вполне допускаю. Парень может быть женат, да даже просто развлекался с молоденькой девчонкой. Конечно, по согласию, но светиться не хотел.

— Потому приезжал ночью? Утолял, так сказать, потребность и отвозил обратно?

— Вроде того.

— Тогда он вряд ли женат, если учесть, что здесь бывал чуть ли не каждую ночь.

— Ладно, поищем. Номера нет, это, конечно, плохо. Иголка в стоге сена.

Дома мы сразу легли спать, без намека на интим. Андрей отвернулся к своей стене, я к своей. Все дурацкие разговоры. И так ситуация не то чтобы нормальная, а тут еще началось… Оба хороши, он со своими мыслями, я — с вопросами… Я вздохнула, закрыла глаза, веля себе спать, и тогда услышала слова Андрея:

— У нее были проблемы с психикой.

Замерла, потом аккуратно повернулась. Андрей лежал на спине, подложив руку под голову.

— Сильная эмоциональная травма, — продолжил он, — попытка покончить с собой, долгая реабилитация. Периодические откаты к антидепрессантам. Она не хотела быть со мной, можно сказать, презирала. Я надавил на ее брата, заставил его пойти на мои условия. И она стала жить со мной, думая, что спасает его от разорения. Конечно, ненавидела, — Андрей усмехнулся, я лежала, затаив дыхание. — А я сразу понял, что она особенная. Я хотел ее спасти, вытащить из этого ада, но у меня не получилось. Она просто не воспринимала меня как человека. Я ловил каждую ее улыбку, а она меня не замечала. Только ненавидела, иногда тихо, иногда это прорывалось наружу. А потом я понял, что должен ее отпустить.

Он замолчал, я лежала, не зная, что сказать. Такого точно не ожидала. Значит, любил все-таки. И любовь принесла боль, потому проще ее отрицать, проще вступать с женщинами в потребительские отношения?

— Только не выдумывай много, Даш, — усмехнулся Андрей, словно читая мои мысли. — Мы встретились с ней не так давно. И до того моя жизнь не сильно отличалось от той, что я веду сейчас.

— И что с ней теперь? — спросила я тихо.

— Замуж вышла. Оказывается, травму можно вылечить, только сделать это мог тот, кто ее нанес. А не я.

Мы еще полежали в темноте. Почему-то захотелось его обнять, только вряд ли он обрадуется. Подумает, жалею или проявляю ненужную сентиментальность. Повернула к нему лицо, глаза успели привыкнуть к темноте, и теперь мы лежали, глядя друг на друга.

А потом я потянулась и поцеловала его. Неуверенно, хотя вроде бы мы и занимались сексом уже, но поцелуй — это всегда нечто большее. Андрей ответил, притянул меня к себе. Мы не торопились, целовались нежно, медленно, пока наконец наше терпение не кончилось.