Тебе подошло бы быть моей женой - Мари Стефани

Надев маску, я вышла из ординаторской. У двери палаты, в которой лежал Костя, я сделала несколько глубоких вдох-выдох и вошла.

– Добрый день, – поздоровалась я, а меня прошил насквозь взгляд синих глаз.

В палате он был один. Васильев должно быть был на лечении.

– Добрый день, Дарьяна Сергеевна, что-то вы не торопитесь к своим пациентам, – сказал он, глядя мне в глаза.

– Вы у меня не один пациент, Константин Алексеевич. И каждый требует моего внимания, – прохладно ответила я и сразу переключила его внимание на его же проблему. – Я получила результаты вашего обследования.

– И что там?

– Прежде я бы хотела осмотреть вас. Провести необходимые тесты и пробы.

– Хорошо, что надо делать?

Я взяла стул и села рядом с его кроватью.

– Для начала ответьте мне на ряд вопросов.

– Задавайте, – также глядя мне в глаза произнес он.

– Скажите вы чувствуете свои ноги? Может какую-то часть?

– Нет. И шевелить ими не могу.

– А тактильные, болевые ощущения чувствуете? Ползание мурашек?

– Мурашки не бегают, а по поводу тактильных ощущений. Может погладите? Я посмотрю, – нагло заявил он.

От его предложения мои щеки загорелись огнем.

– Я Константин Алексеевич, не глажу пациентов! Но до осмотра мы дойдем.

– А кого гладите? Инструкторов? – продолжая гипнотизировать меня синим взглядом, спросил он.

Сглотнув комок в горле, я ответила:

– Только исключительно не женатых! – и вновь вернулась к его проблеме. – Теперь я должна осмотреть вас.

– Раз должна, делай, – отбросил он после обмена колкостями всякие вы.

Я встала и отодвинула стул. Подойдя к его постели, я с задержкой, боясь увидеть полную картину его заболевания, откинула одеяло и приступила к стандартным тестам. Ну как приступила, еще только увидев его истощенные с атрофичными мышцами ноги у меня на глазах навернулись слезы. Проверяя дрожащими руками чувствительность, я каждый раз задерживала дыхание ожидая его: "чувствую или не чувствую". Определяя пассивные движения в ногах и рефлексы радовалась больше него, что они сохранены. Все манипуляции я проводила, не глядя на Костю, боясь выдать себя. Просто сухо, профессионально спрашивала об ощущениях. Закончив с осмотром, я заняла место у его кровати.

– Теперь можно и поговорить, – произнесла я, впервые нарушая правило смотреть пациенту в глаза, говоря о его состоянии. – По результатам лучевых методов исследований у вас положительная динамика. На первых МРТ сканах был сильный послеоперационный отек, на годичных исследованиях этот отек уменьшился. По сегодняшним результатам, отек полностью ушел. Вероятно, он и был причиной того, что затянулась ваша реабилитация. Потому как по результатам исследования нет причин почему вы не ходите. В ходе осмотра, я также убедилась, что у вас есть все шансы на восстановление. Чувствительность хоть слабая, но сохранена, рефлексы ослаблены, но есть. Я составлю план вашего лечения. Через месяц оценим динамику.

– Через сколько я смогу ходить?

– Я не могу ответить на этот вопрос. Все индивидуально. У кого-то процесс восстановления протекает быстро, кто-то годами проходит реабилитацию, – вставая, произнесла я. – Завтра у вас начнутся процедуры. Пока отдыхайте.

Взяв историю, я направилась на выход, когда мне в спину прилетело.

– Я настолько отвратителен и жалок, что тебе трудно смотреть мне в глаза?

– Нет, не трудно, – повернулась я к нему с прямой как жердь спиной и посмотрела в синие глаза. – Просто я в уме набрасываю план реабилитации.

– Это так теперь называется?

– Отдыхайте, Константин Алексеевич, – произнесла я вышла из палаты.

Только в коридоре мне удалось перевести дыхание.