Бал цветов - Елена Крыжановская (2007)

Иль‑де‑Франс радушно встретил эмигрантов. Столетняя война с Англией была окончена, и к просившим убежища англичанам не питали зла. Через сто лет, вместе с другим Генрихом, на престол Франции взошли Три Лилии[2], и семья Алой и Белой Розы заняла подобающее ей место при дворе.

Золотой век Лилий закончился в 1793 году, когда Луи XVI потерял голову на эшафоте. Потом были попытки реставрации в 1814 году, но они не были отмечены длительным успехом. Устав от Людей и войн, Цветочный мир просил род Алой и Белой Розы как ближайших друзей павшей династии взять корону Франции в свои руки.

С тех пор, вот уже полтора века, Сады Парижа не нарушают присяги. Давно подписаны дружественные договоры с Англией и Голландией. Даже Испания согласилась забыть былые войны и вложила шпагу в ножны. Лишь по традиции, когда в семье рождаются близнецы, им при крещении с именем дарят и наследные графские титулы, и старые замки в графствах Ланкастер и Йорк обретают новых хозяев. Согласно той же традиции, если в семье единственный сын — наследник престола, то он должен жениться на принцессе другого цвета, но из рода Роза, дабы способствовать продолжению неувядаемой династии, а дочери — вольны в выборе пары. Вот и всё, что осталось в память о древней вражде.

Сейчас Скарлет Ланкастер и Бьянка, графиня Йоркская,[3]стоя вдвоём перед зеркалом, с нежной улыбкой смотрят друг на друга. Скарлет согласно кивнула:

— Да, папа всегда знает, что нам понравится…

Глава 3

Розанчик встречает гостей

Праздничные приготовления наполнили шумом, суетой и нижние залы дворца.

Развешивали гирлянды из маленьких фонариков для вечерней иллюминации; музыканты настраивали инструменты и размещались в ложах для оркестра. Горничные порхали, смахивая пыль с мраморных столиков на высоких ножках, напоминающих колонны в миниатюре. Лакеи расставляли там подносы с бокалами шампанского, коктейлями, вазы с фруктами и тарелки с пирожными. Другие слуги передвигали к стенам скамейки, обитые бархатом и тонкой замшей, поправляли кисти и витые шнуры на портьерах и шторах.

Большая хрустальная люстра была приспущена на массивных золотых цепях, вся в стиле рококо, под старину. В неё вставляли новые свечи растительного воска. Один лакей в атласной красно-белой ливрее засмотрелся на люстру, видимо, намереваясь подсчитать, сколько в ней свечей. От этих похвальных, но неуместных математических упражнений его отвлёк спешащий на встречном курсе юный паж.

Произошло столкновение, и лакей, бедняга, чуть не выронил из рук серебряное блюдо с пирожными в шоколаде. Ругнувшись (не очень зло), паж в отместку забрал с блюда одно пирожное и, сгрызая шоколад, поскакал дальше, а незадачливый «Пифагор» понёс блюдо к ближайшему пустому столику.

Жуя похищенное пирожное, паж остановился под лестницей, ведущей на второй этаж в покои придворных дам и кавалеров. По-видимому, не опасаясь разбудить кого-либо из знатных особ, юный вельможа крикнул в лестничную пустоту:

— Мама! Мамочка, они приехали!

Призыв пришлось повторить, и паж, стоя запрокинув голову, уже проглотил последние крошки пирожного, когда сверху послышалось шуршание юбок, и вслед за розовыми оборками платья появилась сама мадам Розали, первая фрейлина принцесс. А первая — значит, главная. Эта симпатичная полная дама средних лет неторопливо спустилась по лестнице, придерживая пышную юбку и шурша оборками по мраморным ступеням.

— Розанчик, сынок, ты уже встретил их? — спросила она пажа, ожидающего внизу.

— Нет, мам. Я видел карету и поспешил предупредить вас. Где отец?

— Он сейчас придёт. Пойдём же, мальчик мой, встретим гостей.

С этими словами мадам Розали неспешно поплыла к парадной двери, а сын вприпрыжку поскакал следом, обогнал её и, перейдя на церемонный придворный шаг, первым подошёл к открытой двери.