После игры - Эбби Глайнс

Я наклонилась и крепко обняла ее.

— Я люблю тебя, — сказала я ей.

— Окей, — последовал ее ответ, сопровождаемый влажным поцелуем в мою щеку.

Я не могу представить свою жизнь без нее. Я не хотела этого делать. Боль, которую Ретт причинил моей семье и мне, стоила всего этого. Моя дочь. Я бы пережила все это снова, если бы у меня появилась она.

— А где Томас? — Спросила бабушка, входя в гостиную с растерянным выражением лица. Томас был ее котом, когда я была маленькой девочкой, и он умер от рака, когда мне было девять.

— Где-то здесь, — ответила я.

Не было смысла говорить ей, что он мертв. Это расстроит ее, и через тридцать минут она снова начнет его звать.

— Я собираюсь приготовить Бриони перекусить. Пойдем с нами на кухню, я нарежу тебе грушу с творогом.

Она помолчала, все еще оглядывая комнату в поисках Томаса.

— Мне это нравится? — Спросила она меня.

Груши и творог были ее любимой едой, сколько я себя помню.

— Тебе это нравится.

Затем она кивнула и вздохнула, опустив плечи. Скоро она снова начнет искать Томаса. Но на данный момент казалось, что она могла бы отпустить это.

— Хорошо, — ответила она, и я взяла Бриони за руку и повела их обоих на кухню.

Мама прилегла немного вздремнуть. Когда мы с Бриони ввозвращались домой из парка, она часто сразу же ложилась спать на целый час. У нее был такой рабочий график. Папа возвращался с работы в шесть, и ей нравилось готовить ужин к тому времени, как он входил в дом.

— Давай включим телевизор и посмотрим, идет ли какое-нибудь из твоих дневных шоу, — сказала я бабушке.

Мама оставила бабушкин телевизор на кухне. Она сказала, что мы должны оставить вещи так, как они и стояли, чтобы избежать путаницы. Мама всегда была против того, чтобы в доме были телевизоры, но этот она оставила для бабушки.

— Хорошо, — согласилась она, все еще хмурясь.

Возвращаться сюда было страшно. Моим единственным вариантом было растить Бриони в одиночку. Я не была готов к этому. Ещё нет. Я все еще училась на дому, через Интернет, для того, чтобы закончить среднюю школу. Я хотела дать Бриони хорошую жизнь. Ту, где у меня была настоящая работа, и я смогла бы нас содержать.

Мои родители тоже беспокоились, что я вернусь, но я понимала их потребность быть с бабушкой. После звонка, когда в три часа ночи ее застали стучащейся в дверь бакалейной лавки и требовавшей бананов, мы все поняли, что другого выхода нет. Никто из нас не хотел помещать ее в дом престарелых.

Прятаться в доме с Бриони тоже было нечестно по отношению к ней. Она любила парк и играть на улице. Я приняла решение встретиться с этим городом лицом к лицу, и чтобы они ни говорили, это не имело значения. Недалекие люди в маленьком городке. Это не повлияет на мое будущее.

Однако говорить это и верить в это — две разные вещи. Нелегко было видеть людей из моего прошлого и относящихся ко мне, как к чуме. Те, кто когда-то были друзьями, теперь вели себя так, словно меня здесь не было, или хмурились при виде меня.

А все потому, что я попросила старшего брата моего парня подвезти меня домой с вечеринки на поле после того, как я поругалась с Гуннером. Я доверяла Ретту. Это была моя единственная ошибка. Больше я ничего плохого не сделала.

Хранить свою девственность было моим выбором. Я не хотела просто заниматься сексом с парнем, в которого не была влюблена. Если бы у меня случился секс, я бы хотела уверенно знать, что сейчас именно подходящее время. С правильным человеком. Гуннер никогда не был подходящим человеком. А мне было всего пятнадцать. Другие девушки занимались сексом, и я постоянно слышала, какая я глупая, что жду и, что Гуннер изменял мне. Но мне было все равно.

Я ждала.