После игры - Эбби Глайнс

От этого мое сердце болело не меньше.

Когда я думала о жизни без него, я брала Бриони на прогулку и наслаждалась ею. Это напоминало мне, что я была мамой и у меня была прекрасная дочь. Жалеть себя было глупо и поверхностно.

Я взглянула на Бриони, когда мы вышли из парка, ее веки уже начали тяжелеть. Сегодня она много играла. В парке было несколько детей, которые наслаждались солнышком. Чем больше она будет играть, тем лучше для нее.

— Райли, — знакомый голос произнес мое имя.

Этот тембр и то, кому он принадлежал, запечатлелись в моей голове, но вместе с ним пришла и паника. Что-то, чего я давно не чувствовала. То, что я никогда не хотела бы почувствовать снова.

Я резко вдохнула и напомнила себе, что я сильная. Я больше не была беззащитной. Я знала, что этот день рано или поздно настанет. Но к этому подготовиться невозможно. Это происходило сейчас.

Подняв глаза, я встретилась взглядом со стальными голубыми глазами, которые были так похожи на форму глаз моей дочери, его выгнутые дугой брови, и даже форма его носа, все было похоже на её черты лица. Дышать становилось все труднее.

— Это она? — спросил он.

Что именно, этим «она». он имела в виду? Та самая дочь, которую он случайно подарил мне? Ребенок, который, как он утверждал, был не его?

— Это моя дочь, — твердо заявила я. Нет никаких сомнений в том, кому она принадлежит. Она была моей.

— Гуннер сказал мне, что она похожа на меня, — сказал Ретт Лоутон, глядя на Бриони, которая, к счастью, заснула. Я не хотела, чтобы она видела его или запомнила.

Мне нравился Гуннер, но в этот момент он мне стал нравиться чуть мне меньше. Я доверяла ему и позволяла находиться рядом с Бриони. Однако о Ретте не могло быть и речи. Он был злым, а я не хотела, чтобы зло коснулось моей дочери. Она была совсем не похожа на него. Ее сердце было чистым.

— Когда она родилась? — спросил он, все еще изучая ее спящую фигурку.

— Какая разница? — огразынулась я в ответ.

Я хотела, чтобы он оставил меня в покое. Оставил нас наедине. Лоутон стал для нас гостеприимным безопасным местом. С появлением Ретта все изменилось. Он перестал быть безопасным.

— Она моя, Райли. Мы оба это знаем. Я всегда это знал.

Гнев закипел в моих жилах, и мне захотелось схватить ближайший камень и швырнуть ему в голову. Она не принадлежала ему.

— Она моя, — повторила я. — Моя.

Он вздохнул и на секунду стал похож на Гуннера. На того, кому я доверяла. Ретту нельзя было доверять.

— Я облажался. Я сильно облажался. Но я был молод и напуган до полусмерти.

Тогда я рассмеялся. Смех прозвучал немного безумно. Как смех, который вы слышите от сумасшедших людей. Но это его слова были безумием, так что мой маниакальный смех соответствовал ситуации.

— Ты был молод? Напуган? — Я повторила эти слова так, словно они придавали горечь, — Да, неужели? Ну, я сейчас нахрен расплачусь. Мне было пятнадцать, и я забеременела в результате изнасилования, которого, как утверждал отец ребенка, не было. Я была девственницей, Ретт, или ты был так пьян, что не заметил? Ты лишил меня невинности, оставил беременной, а потом настроил против меня весь город. Моя семья вынуждена была уехать из-за тебя. Ты почти уничтожил меня. — Я сделала паузу. — Но у тебя это не получилось, она спасла меня.

Он не выглядел раскаявшимся, просто виноватым. Как будто он знал, что сделал что-то не так, но не собирался ничего менять, поэтому не стал слишком зацикливаться на этом.

— Теперь ты вернулась, и они принимают тебя. Моя репутация здесь не такая уж безупречная. В конце концов, ты победила.

Я была готова швырнуть в него еще несколько гневных слов, пока не услышала последнюю фразу.

Я победила.

В конце концов, я победила.