The Мечты - Марина Светлая (2021)

А катализатором этого не самого естественного ощущения была родная сестрица. В выпускном классе Юлька влюбилась, от чего возомнила себя сразу взрослой и умной. И генерировала идеи с невероятной скоростью. От желания поступать на актерское мастерство, вместо лелеемого много лет юридического, до заявления, что Женька старая ханжа, понятия не имеет о любви и даже замуж ее никто не возьмет.

Наверное, Юлькины измышления можно было бы пропустить мимо ушей, если бы к ним, странным образом, не присоединился отец. Он и раньше иногда говорил, что чувствует себя перед ней виноватым, и если бы Женя думала о себе, а не о нем и сестре, то давно бы уже имела свою собственную семью.

- Доставь мне удовольствие на старости лет, - выдал он однажды за ужином, очень серьезно посмотрев на дочь. – Позаботься о том, чтобы в нашей семье появился еще один мужчина.

- Это к Юльке, - устало кивнула Женька на сестру. – У нее уже и кандидат есть.

- Завидуешь? – фыркнула Юлька. – У тебя вот никого нет!

- Будет! – рассердилась Женя. – И замуж выйду! И ребенка рожу! И…

Она не знала, что еще «и», поэтому подхватилась со стула и выскочила из кухни.

С того вечера и начались ее мытарства. Всю ночь она потратила на поиски вариантов. Легко сказать – трудно сделать. Не выйдет же она на улицу с транспарантом «Возьмите меня замуж!» И постскриптум добавить: «Я хорошая». Так и крутилась с боку на бок, обижаясь на отца и злясь на Юльку.

Бестолочь малолетняя!

И может быть, Евгения Андреевна, умудренная жизнью женщина под сорок, обернула бы разговор, состоявшийся накануне, в шутку, если бы сестра на следующее утро не выдала со смешком:

- Кстати, у тебя всегда есть шанс замутить с Гариком.

И потому уже через сутки с легкой руки Таши в жизни Жени появилась никогда не унывающая Флоренция Эдуардовна и следом за ней потянулась череда свиданий с потенциальными женихами.

Капитан первого ранга Прохоров среди прочих кандидатов был еще не худшим вариантом, и, если бы не присущее Жене Малич чувство юмора, она уже давным-давно впала в уныние, а так вполне себе проснулся спортивный интерес. Наблюдать за людьми было почти так же интересно, как фотографировать дома на просыпающейся от дремы и зимы набережной.

По ней она и шла к себе ровно той же дорогой, какой поутру спешила на работу, чтобы на одном из поворотов нырнуть в уткнувшуюся в море улицу, и мимо заброшенной фабрики со старой школой, в которой училась когда-то сама, добраться до родной Молодежной, над которой возвышалась возведенная высотка, однажды изменившая жизнь их старого, немного неказистого дворика. Высотка горела глазами многочисленных окон, светилась нарядной синей подсветкой, по праздникам – пускала в небо с крыши претенциозные лучи прожектора, видные издалека по всему городу, и казалось, что вот оттуда, сверху, Женя Малич и ее проблемы выглядят такими маленькими-маленькими, будто бы и не стоят времени, затрачиваемого на их решение, как когда-то борьба с ее постройкой не стоила усилий всего их дома, требующего остановить незаконное строительство.

Оказавшись у себя, Женя толкнула калитку, осторожно ступила со ступеньки, чтобы ни обо что не споткнуться в полумраке, и направилась в глубину двора, к своему второму подъезду.

- Ну и сколько тебя ждать можно? – раздалось неожиданно со стороны клумбы и прозвучало тоном, каким мог бы встречать задержавшуюся супружницу недовольный этим фактом муж.

Ясно. Гарик. Почему-то считавший необходимым курить именно с Жениного конца дома, хотя жил совсем с другой стороны. Видимо, взял на себя обязательство травить сигаретным дымом ее хризантемы. Пройти мимо него молча возможным не представлялось, пришлось останавливаться. Папа с мамой воспитывали Женьку вежливой девочкой, и, хотя сегодня девочка была уже достаточно взрослой, чтобы и матом послать, ссориться с соседями все еще не входило в ее правила.