Черная вдова - Гала Григ

Жанна начинала метаться, безумствовать, кричать. Приходилось успокаивать ее инъекциями. И Марта, вконец расстроенная и убитая горем, уходила, принимая твердое решение больше не навещать Жанну. Но она успела полюбить ее всей душой. К тому же, на всем белом свете у тетушки Марты не осталось ни одного близкого человека.

Смерть племянника подкосила ее здоровье. Марта стала как-то меньше ростом, забросила заботы о доме, полностью полагаясь на Людмилу. Ко всему прочему, ей было страшно оставаться в большом и совершенно пустом доме. Поэтому, оставив его на попечение верной Людмилы, она напросилась к Ларисе, тоже страдающей от одиночества. Безрадостную жизнь этих женщин скрашивало общение с Борисом Ивановичем — водителем Жанны.

Компания, равно как и особняк Жанны вместе с его обитателями держались только благодаря усердию и честности Буравского. Этот благородный человек взвалил на себя всю тяжесть проблем с чужим предприятием. И, надо отдать ему должное, оно процветало его стараниями.

Марина, потеряв надежду дождаться предложения от Вадима, поначалу расстраивалась и даже подозревала его в не совсем чистых намерениях по отношению к состоянию Жанны. Однако, будучи не в столь юном возрасте, когда штамп в паспорте является доказательством верности и любви, она смирилась. К тому же, печальный опыт замужества подруги оставил довольно-таки тяжелый след в ее душе. И она решила не торопить Вадима. Тем более, что отношения у них складывались прекрасным образом. Им было хорошо вместе. И этого было достаточно.

Марина часто бывала у Жанны. И всегда покидала ее с разбитым сердцем. Сознание несчастной подруги было неустойчивым, настроение менялось мгновенно. Все ее разговоры сводились к Марку, поддерживать беседу с ней было невыносимо.

— Маринка, а ведь ты так и не принесла обещанный букет.

— Жанночка, ты просто забыла. Тебе было не до букета.

— А Марк, он ведь такой милый, такой внимательный. Если бы не эта змея подколодная, я была бы совсем счастлива.

Марина не могла понять, в прошедшем или настоящем времени рассуждает подруга.

— Знаешь, ведь он ходит в подвал только из любопытства. Он изучает ее как психолог. И я совсем не ревную. Ха-ха-ха! Разве можно ревновать к этой твари. Он не любит ее, нет! Это чушь. Он любит только меня. А снотворное — это так, ерунда. Марк рассказал мне, что выпил снотворное, чтобы пережить те же ощущения, которые перенесла эта Мамба. Милый мальчик. Он признался мне, — Жанна перешла на шепот, — Мамба для него — подопытный экземпляр. Понимаешь? Только она очень обидчивая и не должна знать об этом. Ты ведь никому не расскажешь?

— Нет, конечно, — по всему телу Марины побежали мурашки.

— А теперь уходи. А то мы своей болтовней разбудим его. Уходи, я сказала. Убирайся, — уже кричала она, и слезы катились градом по ее щекам.

Боль утраты любимого в тандеме с мучительной ревностью разрывали ее душу на части, не позволяя сознанию одержать победу над фантастическими образами, медленно, но верно увлекающими Жанну на самое дно беспросветного безумия.

Марина покидала ее с тяжелым сердцем. Уже прошло три месяца со дня смерти Марка, а Жанна все еще находилась в жутком состоянии между явью и безумными картинами, которое рисовало ее больное воображение, пораженное безутешным горем.

— Анита! Как я рада тебя видеть! Почему ты так долго не приходила? — Жанна поднялась навстречу подруге. Обняла ее, затем, отстранив, радостно вскинула брови, глядя на ее округлившийся животик: — Подрастает! Кого ждете?

— Девочку, — несмело произнесла Анита. Марина рассказывала, что Жанна не в себе, и она боялась навещать ее в своем интересном положении. И вот, наконец решившись, должна была признать, что Марине все это показалось. Ведь Жанна разговаривает, как совершенно здоровый человек.

— Имя уже выбрали?

— Нет, Жани. Зачем торопиться. Антон говорит, когда родится, тогда и имя выберем.