Это (не) твой ребенок - Гала Григ

Звон бокалов под бой курантов заглушил тихое «Ой!» Марины. Но, сдержав следующий ойк на мгновение, пока все опустошат бокалы с шампанским, она ойкнула погромче, и все разом посмотрели на нее.

— Мариша, что? — в глазах Павла тревога.

— Кажется, началось, — виновато произнесла она.

— Я звоню в Скорую, — Катерина, никогда не теряющая самообладание, уже набирала номер неотложки.

Машины долго не было. Павел не находил себе места, на чем свет стоит ругая себя, что выпил бокал шампанского. Борис укорял себя за то же самое.

Марина взглядом подозвала Катю:

— Катюша, — шепотом сообщила она, я, кажется, описалась, — на глазах показались слезы.

— Глупышка, — успокоила ее подруга, — это воды отошли. — А сама встревоженно посмотрела на Павла. Подойдя к нему, она шепнула: — Вызывай такси, медлить больше нельзя.

Марина с удивлением осматривала свой живот: На нем то с одной, то с другой стороны появлялась огромная шишка:

— Паша, посмотри, как он толкается!

Катя дрожащими руками опять и опять набирала номер Скорой помощи. Звонки уходили в никуда. Такси тоже замерли.

Новый год.

Бой курантов.

Шампанское…

Как ни странно, у Марины не начинались схватки. Врач Скорой помощи, наконец-то приехавший по вызову, осмотрев ее, почему-то виновато опустил глаза, сказал, чтоб она быстренько собиралась. Сам молча вышел первым. За ним — Павел, поддерживая Марину.

В приемном покое тишина. Ни души. Наконец, появился дежурный акушер-гинеколог. Ему на ухо врач со Скорой что-то быстро шептал. Разобрать его слова было невозможно. Павел отчетливо услышал только одно слово «не прослушивается».

И началась беготня. Марину срочно повезли на каталке, ничего не объяснив мужу, бросив ему дежурное «Ждите!» Она смотрела с каталки на Павла глазами, полными страха и мольбы: объясни, что происходит?

А он и сам не мог ничего понять.

— Паша, но ведь должны быть схватки, — услышал он ее слабый голос, доносившийся уже почти от двери операционной.

И вся эта гора литературы о беременности и родах, и все читаные-перечитанные вдвоем статьи из интернета не давали ответа на происходящее. Только одно страшное слово гвоздем осело в сознании: «не прослушивается».

Павел понимал одно — что-то пошло не так.

И это что-то таило в себе угрозу для их ребенка.

Глава 27

Хмурое утро не предвещало ничего хорошего. Павел, всю ночь не сомкнувший глаз, нервно мерял шагами больничный коридор. В реанимационной палате лежала его жена. К ней его не пускали.

Сердобольная медсестра шепнула ему на ухо, что Марина все равно спит после наркоза. Обещала на минутку провести к ней, когда проснется.

Голова гудела. Мозги закипали.

Ребенок. Его крохотная дочка. Ее уже нет. Она задохнулась, не родившись.

Павел то садился, руками сжимая до боли виски, то вскакивал, издавая хриплый стон, словно смертельно раненый зверь.

Что это было? Рок? Случайность? Профессиональная халатность? Врачебная ошибка?

Или все вместе?

Верить в случившееся не хотелось.

— А вдруг это не с Мариной и его малышкой. Вдруг в это же время рожала другая женщина.

— Не-е-е-т! — внутри его рождался и там же умирал крик. — Этого не может быть. Так не бывает! Почему с ними? За что-о-о-о, Господи?! — Он не заметил, что последние слова прокричал во весь голос.

Подбежала медсестра:

— Тише! Здесь нельзя кричать, — она усадила Красницкого на стул и подозвала процедурную. Та, моментально оценив ситуацию, уже набирала в шприц сильную дозу успокоительного.

Павел резко встал:

— Не надо. Я не хочу отключиться, как Марина. Оставьте меня! Я справлюсь. Простите.

Он вышел на крыльцо.

День разгулялся. Мороз румянил щеки прохожих. Солнце шаловливо играло с вздымаемыми легким ветерком снежинками. Прохожие улыбались первому январскому дню, радовались началу нового года.