Поспорь на меня - Вера Эн

Целоваться с Катюхой было… ярко и как-то весело. Она то отвечала со всем своим рыжим пылом, заставляя забывать собственное имя, то вдруг начинала баловаться, распаляя Рому до невозможности. Вот опять: куснула легонько за губу и тут же лизнула ее — так, что Рома едва не взвыл. Ему сейчас в душ прямым ходом, а не в аудиторию. О чем он на математике будет думать? И как на философии заставит себя хоть что-то слушать, чтобы этот старый маразматик, явно заставший в живых еще Канта и с ним же обсуждавший теории познания за бокалом коньяка, не оставил Рому в конце семестра без зачета и не отправил постигать азы своего предмета в близлежащую казарму? Дай бог здоровья тому, кто ввел на их специализации философию!

— Сегодня свидание с меня! — заявила Катюха перед расставанием в универе. — У меня потрясающая идея! Да-да, па-атрясающая!

Последнюю фразу она произнесла голосом скво из «Человека с бульвара Капуцинов», и Рома рассмеялся.

— Кажется, я забивал эту субботу, — из вредности напомнил он. Ему на идеи сегодняшней ночи не хватило.

— Ты вчера пролез без очереди, так что сегодня я не принимаю никаких возражений! — распорядилась Катюха, и Рома кивнул, зная, что спрашивать заранее бесполезно: лицо у нее лучилось таинственностью и собственным превосходством, и Рома только быстро и по-хозяйски поцеловал ее в губы, а она, вопреки его уверенности в ее неминуемом возмущении, вздохнула глубоко и жарко ответила на поцелуй.

Две пары под привычным изучающим взором Строева оказались неожиданно слишком длинными без Катюхи. Рома успел соскучиться, высмеять себя за подобную сентиментальность, отчитаться за прошлую тему и соскучиться во второй раз. Так и тянуло заглянуть в веселые голубые глаза, запустить пальцы в рыжие локоны, услышать собственное имя в перехваченном голосе. Все вчерашние сумасбродства оказались правдой, и Катюха — озорная, безбашенная, счастливая в этой своей свободе — попросту влюбляла в себя, не оставляя Роминой осторожности шансов.

Да и какие шансы, когда после второй пары Катюха ждала его возле аудитории с обиженно-вдохновленным лицом?

— Давыдов! У меня коллоквиум на носу, а я только о тебе и думаю! — пожаловалась она, и Рома с трудом сдержал широкую улыбку. Утянул Катюху в угол, пригладил чуть взъерошенные волосы, обхватывая ее голову руками.

— Не думай обо мне, Сорокина, чего обо мне думать?

И вот уже нежные руки обвили его шею — и стало плевать на все на свете. Рома жадно нашел ее губы, наверстывая три с лишним часа разлуки, и только чей-то взгляд, совершенно определенно прожигающий спину, вынудил оторваться от Катюхи — и упереться в точно такие же голубые Строевские очи.

Катюха охнула и так стиснула Ромину руку, что он оберегающе задвинул ее за спину и вызывающе прищурился.

— Что?

— Ты в курсе, что она встречается с Олегом Карпоносом? — как будто бы спокойно поинтересовался Константин Витальевич — и Рома против воли почувствовал укол ревности. Вот черт, кажется, все еще не отпустило.

— Больше не встречается! — заявил он, выдерживая деканский взгляд. Катя за спиной стискивала его пальцы с такой силой, что становилось больно.

— Уверен? — между тем уточнил Строев.

— Уверен! — отрезал Рома. Строев усмехнулся и покачал головой. Потом посмотрел за плечо Ромы на дочь.

— А говорила, что матанализ тебе не нужен, — не слишком понятно заключил он и оставил наконец их в покое. Катюха тут же уткнулась лбом Роме в плечо.

— Ром, извини, я не хотела…

— Целоваться не хотела? — обернулся он к ней и приподнял ее подбородок. Катюхины щеки пылали, и Рома погладил по одной еще до ее ответа.

— Неприятностей тебе новых не хотела! — выдала Катя и виновато всхлипнула. Ну, это уж было совсем ни к чему.

— А целоваться? — поинтересовался Рома, подтягивая ее к себе. Катюха явно не хотела улыбаться, но не сумела справиться с собой. Повернула голову и коснулась губами его ладони.