Поспорь на меня - Вера Эн

Где и когда найти Карпоноса, подсказала Катюха. Лицо у нее при этом снова горело огнем, и глаза были виноватые-превиноватые, и сама она как будто порывалась взять свою просьбу назад, но именно это ее смущение и утвердило Рому в своих намерениях окончательно. Неожиданно снова захотелось увидеть ее счастливой — такой, какой она была, когда он согласился похлопотать за нее перед Карпоносом. И когда у нее получилось спасти бывшего одноклассника от отцовского произвола. И когда… забавно, когда он открывал перед ней дверь или помогал затащить наверх тяжелый электросамокат. Сначала смотрела на Рому неверяще, как будто он вручал ей ключи от красной «феррари» или, по меньшей мере, выносил из горящего дома ее котенка. А потом сияла голубыми глазищами и согревала собственной радостью не хуже солнца. Ради такого взгляда можно было пережить и несколько неприятных минут ненавистного спектакля, и собственные угрызения совести. В конце концов, легко не ошибаться, плывя по течению. А если Катюха решила за себя побороться, почему он должен ей мешать?

Ждать Карпоноса пришлось долго: репетиция затянулась и Рома едва не пропустил мнимого соперника, закемарив в одном из открытых кабинетов после ночи розыскных работ. Только голос Сорокиной в приложенной по инерции к уху трубке и привел в себя.

— Ты где, Давыдов?! — зашипела Катюха. — Олег уже по лестнице спускается, а ты дрыхнешь опять?

Как она об этом догадалась, выяснять было некогда. Рома подорвался к выходу, попутно заливая в себя джин. От дверей физтеха, где он томился в ожидании, до дверей ГУКа, откуда вот-вот должен был появиться Карпонос, была пара минут хорошего бега, и Рома, заскользив на последнем повороте, буквально въехал в Катюхиного избранника, устояв на ногах только потому, что вцепился в воротник его куртки.

Лучшего начала для спора нельзя было и придумать.

— Твою ж!.. — больше изумленно, чем возмущенно выдохнул Карпонос, пытаясь отделаться от повисшего на нем психа, но Рома держал крепко. Встал поустойчивее на ноги и резко тряхнул противника.

— Чтоб я с Катюхой тебя больше не видел, ясно?! — чуть заплетающимся языком заявил он и дыхнул Карпоносу в лицо. Тот брезгливо поморщился, но Рома еще не закончил. — Я знаю, че ты вокруг нее крутишься: перед Строевым выслужиться хочешь! Напела уже Катюха про родственника своего любимого, только губешки-то закатать придется! Не про твою честь девочка! И не рассчитывай, что я делиться ей стану!

От пошлости собственных фраз замутило. Родители не допускали в доме ни одного бранного слова, а мать, учительница русского языка и литературы, и вовсе приучила обоих Давыдовых к чистоте речи.

Так что роль быдла Роме претила до глубины души. Но отступать было некуда.

Карпонос, честь ему и хвала, по физиономии малоприятному знакомцу не съездил, только руки его наконец от себя отцепил и шагнул в сторону.

— Отвали, парень! — посоветовал он. — Берега попутал — так пить надо меньше. Тогда и с девчонками проблем не будет.

— У меня нет никаких проблем! — ухватился за представившуюся возможность Рома. — И Катюха тоже моей будет! Первым ее в постель уложу! Спорим?!

Карпонос страдальчески возвел глаза к небу. Рома тоже не отказался бы от всевышней подмоги. Однако услышан не был.

— Передавай привет Катюхе! — заявил Карпонос и попытался обогнуть неудавшегося соперника. Пришлось Роме рассчитывать только на себя.

— Так не пойдет! — дернул он непробиваемого сорокинского возлюбленного за рукав с такой силой, что швы жалобно затрещали. — Я тебе честный спор предложил, а ты тишком решил свое взять! Думаешь, звезда — так все можно? А если я Катюхе про твой уговор с детским домом расскажу? Думаешь, она по-прежнему будет вокруг тебя виться и глазки закатывать?

Теперь наконец Карпонос схватил его за грудки и подтянул к себе. Черты лица у него заострились. Он явно приближался к точке кипения.

И все же сдержал себя.