Поспорь на меня - Вера Эн

— Праздничный день, Катюха, какие уроки? — усмехнулся он. — Если мы не увидим первых ландышей, то опоздаем на всю весну[2].

Нет, похоже, он все-таки слегка двинулся со всей той романтикой, что сейчас так и била ключом, не помещаясь в груди. Весна? Или такая же солнечная и желанная Катюха Сорокина? И вот она-то явно не ожидала от прагматика Давыдова подобной лирики.

— Тогда бежим! — счастливо улыбнулась она и потянула Рому прочь из универа. Прискоком с лестницы, держась за руки, а потом так же бегом — через сквер в заливистом Катюхином смехе, и воздух, такой теплый и талый, умывал лицо, а захватившие весь город солнечные лучи горячили кровь, напитывая сладостью и наполняя вдохновением. Рома не помнил, когда бы он чувствовал себя так же легко и беззаботно. И не надо было больше думать о Карпоносе и его правах на Катюху. И не надо было больше бояться, что она затыкает Роминым вниманием дыру в собственном сердце. И не надо было больше искать всякие поводы, чтобы унять собственную радость. И Рома радовался от всей души. Бежал, смеялся, сжимал пальцы запавшей в душу девчонки и ловил ее сияющие взгляды.

— Катька!..

— Что, Давыдов?

Да ничего. Ему просто нравилось слышать ее голос. И нравилось, как она улыбается, когда понимает это. И нравилась она вся — от выбившихся из-под шапки рыжих волос до кончиков ногтей, царапавших его ладонь. Ничего лучше с ним еще не случалось.

— Нам вообще-то в парк надо, — наконец сообразил Рома, краем глаза заметив сбоку фигуру с разноцветным зонтом. Для чего фигуре понадобился зонтик в столь солнечный день, сказать было невозможно, но о воздушном змее они оба Роме напомнили.

— В парк, так в парк, — кивнула Катюха, даже не думая задавать вопросы. — Пешком пойдем?

Топать до парка надо было около часа.

— Отчего бы не пешком? — повел плечами Рома. Катя весело вздохнула, а потом неожиданно выпустила его руку.

— Тогда подожди секунду! — проговорила она и направилась чуть назад, к голубому киоску с мороженым. Всмотрелась в витрину, выбирая, а Рома сглотнул слюну, вдруг поняв, что именно мороженого хочет сейчас больше всего на свете. Шагнул к киоску и поймал лукавый Катюхин взгляд. Она наклонилась к окошку, а обратно распрямилась уже с двумя брикетами в руках. Один из них протянула Роме.

— Не знаю, какое ты любишь, — без тени смущения заметила она. — Взяла, какое люблю я.

Против эскимо Рома ничего не имел.

— Подходяще, — оценил он и разорвал упаковку. — Но разве не мне полагается угощать тебя мороженым, Сорокина?

Угрызения совести, однако, и не думали являться. Если Катюхе вдруг захотелось сделать ему приятное, какое имели значение деньги?

— В Штатах, между прочим, на тебя в суд бы подали за подобное посягательство на женское равноправие, — заявила она и откусила от своего эскимо. Рома подождал продолжения, но его не последовало. Тогда он раскрыл ладонь, снова предлагая Кате руку.

— А так?

Она как-то сладко вздохнула и провела пальцами по его пальцам, легко и щекотно погладив. У Ромы тут же защекотало и в менее доступных местах.

— Не знаю, — негромко проговорила она. — Но кого это интересует? — и сжала его руку. Рома подтянул ее еще ближе к себе.

— Безумно хотел мороженого, — неожиданно даже для самого себя признался он. Катя испытующе посмотрела на него, как будто не верила, а потом потупила взор.

— Я рада, что угадала…

Теплым похожим днем на улице было непривычно много людей, но Рома почти не замечал их. Куда там, если по дороге в парк они с Катюхой еще сразились на оставшихся от эскимо палочках, пару раз перепрыгнули через по-настоящему весенние ручьи, накормили завалявшейся в Катюхином рюкзаке булочкой стаю взъерошенных воробьев и поспорили о том, работает ли уже в парке детская железная дорога?