Продайся мне - Анастасия Соловьева (2021)

— Но ваш тон был едким и насмешливым, словно я сделала что-то плохое, — затаив дыхание, осторожно обхожу Дамира и, только потом расслабившись, иду по сверкающему холлу. Мужские шаги раздаются сзади, но я не нервничаю, не оглядываюсь и даже не спотыкаюсь на высоченных каблуках. Откуда только взялась эта странная уверенность в себе?

— Обычно девушки не предлагают свою помощь домработницам.

Ну конечно, богатые мира сего вообще не считают обслуживающий персонал за людей. Я полгода работала официанткой в дорогом кафе, и прекрасно знаю, о чём говорю.

— Жаль, что вам попадались такие девушки, — я всё же не сдерживаюсь и тихонько смеюсь, представляя, как вытянулось лицо самого Дамира Гордеева.

Мы выходим на улицу. Я вижу, как Альвина о чём-то разговаривает с Назаром, машет рукой в сторону бассейна и заразительно хохочет, а мой мужчина широко улыбается ей в ответ.

— Вино определённо пошло вам на пользу, — замечает Дамир, снова обращаясь ко мне на «вы». — Может быть, оно откроет вам глаза на некоторые вещи.

— Что вы имеете в виду?

Но Гордеев на мой вопрос, конечно же, не отвечает, а лишь многозначительно улыбается.

7

Закат сегодня особенно красивый: облака окрашиваются в багряный цвет, последние лучи солнца ласково щекочут лицо, и я зажмуриваюсь, когда их блеск становится невыносимым. Мы сидим в беседке уже минут двадцать, мужчины пьют дорогой коньяк, Альвина рассказывает очередную весёлую историю из своего бурного прошлого, а я наслаждаюсь моментом — наблюдаю за всеми, цежу апельсиновый сок и поглядываю на закупоренную бутылку вина. Может, выпить ещё немного?

— Тот день я никогда не забуду! Мало того, что в чужом бассейне пьяной купалась, так потом ещё и от ментов убегала. Слава яйцам, меня не схватили, иначе бы пришлось объяснять отцу, почему его любимая дочурка на спор творила всякую ерунду, — Альвина задорно смеётся, от хохота у неё слезятся глаза, но ей вообще наплевать на свой внешний вид, она ничуть не смущается, не убегает в уборную, чтобы привести себя в порядок. Завидую.

— Отличные у вас были развлечения, — улыбается Назар. Он внимательно слушает истории Альвины, смеётся тогда же, когда и она.

Я рада, что Назару хорошо: он расслаблен, в глазах плещется веселье, а уголки губ больше не дёргаются от недовольства. Альвина умеет расположить к себе людей. Вот бы мне обладать такой суперспособностью!

— Илана, а чем вы занимаетесь?

Спокойствия как не бывало. Дамир задаёт самый простой вопрос, на который у меня нет внятного ответа. Я не учусь и не работаю, потому что… Университет бросила, чтобы проводить как можно больше времени с мамой, боялась, что ей станет хуже, что операция не сработает, и я её потеряю. Я тогда совсем не могла на учёбе сконцентрироваться, и Назар сказал, что лучший выход — отказаться от образования ради близкого человека. Сейчас маме лучше, и я всё чаще думаю о том, чтобы вернуться в университет, но Назар против.

— Пока ничем, — с трудом выталкиваю из себя два несчастных слова. Я смотрю на догорающий закат и часто моргаю, чтобы скрыть свою растерянность. Мне стыдно и неловко.

— Почему? — спрашивает Альвина. — Разве не скучно дома торчать? Я бы повесилась от вечного дня сурка!

— Илана ухаживает за мамой, — выдаёт мою сокровенную тайну Назар.

Я резко поворачиваюсь к нему, думая, что ослышалась. Не может этого быть! Зачем он говорит о маме при посторонних людях? Кровь приливает к щекам, а в груди кипит возмущение, но я сдерживаюсь. Назар не знает, что для меня это слишком личное, интимное, он случайно сказал, под влиянием алкоголя.

— Ой, прости, — Альвина смотрит на меня с сочувствием и пониманием. — Теперь ясно, почему ты не учишься.

— А разве нельзя нанять сиделку? Или получать образование заочно? — в голосе Дамира прорезается сталь, и под его тяжёлым взглядом я окончательно тушуюсь. Слишком болезненная тема затронута.