Продайся мне - Анастасия Соловьева (2021)

Мой мужчина не должен знать, с каким подлецом имеет дело.

— Что ж, не смею задерживать, — сухо произносит Гордеев. — Назар, завтра утром приезжай ко мне в главный офис. Обсудим детали сотрудничества.

Назар перестаёт меня обнимать, довольно улыбается и обменивается с Дамиром крепким рукопожатием. Я прощаюсь с Альвиной, заверяю её, что позвоню при первой же возможности. Конечно, это наглая ложь.

— Спасибо за приятный вечер, Дамир Александрович, — вспомнив о вежливости, говорю я.

А про себя добавляю: «Надеюсь, это наша последняя встреча».

9

Я снимаю неудобную обувь, растираю ладонями продрогшие плечи и, пока Назар отвечает кому-то по телефону, забегаю в ванную, чтобы принять горячий душ. Хочу смыть все радости и печали сегодняшнего вечера. Я впервые за долгое время почувствовала себя живой, безбашенной, счастливой. Бегала по газону, ловила руками холодные капли воды, смеялась и наблюдала за яркими звёздочками. А ещё выпила два бокала вина вопреки запретам Назара. Откуда только смелость взялась? Наверное, мне нужно почаще выходить в люди. Фитнес-клуб, магазины и мама — этого катастрофически мало для полноценной жизни.

Жаль, что Дамир Гордеев испортил этот вечер своим вопиющим предложением. За кого он вообще меня принимает? Неужели за содержанку, встречающуюся с Назаром только ради его денег? Смешно. И обидно.

Я выхожу из душа, накидываю на тело атласный халат и вытираю ладонью запотевшее зеркало. Смотреть на себя не хочется. Чего я там не видела? Упираюсь руками в край раковины, подавляю тихий всхлип, застрявший в горле. А ведь Гордеев в чём-то прав. Со стороны я кажусь содержанкой, заглядывающей в рот своему хозяину. И плевать, что на деле всё совсем иначе, никто не будет разбираться в тонкостях чужих отношений. На мне пожизненной клеймо провинциалки, нашедшей богатого мужика. Точка.

Почему я позволила этому случиться? В какой момент перестала бороться? Раньше ведь и училась, и официанткой работала, но болезнь мамы всё изменила. Я до сих пор живу в страхе того, что операция не поможет, и она медленно угаснет. Порой мне снятся кошмары, а любой телефонный звонок от врача или мамы сразу же вгоняет в панику.

Я захожу в спальню. Назар лежит на кровати, смотрит в телефон и нарочно меня игнорирует. Это показное безразличие ранит сильнее любых слов. В горле першит, я откашливаюсь и делаю первую попытку:

— Хорошо, что Дамир Александрович захотел обсудить с тобой сделку.

— Ага, — кивает Назар.

— Ты ведь так этого хотел. Неужели не рад?

— Рад.

— Вечер прошёл даже лучше, чем я ожидала, — произношу угасающим голосом. Назар холоден и безразличен, даже говорить со мной не хочет. Какая муха меня укусила, когда я вздумала пить это чёртово вино?

— Да.

— Ты злишься?

Он закатывает глаза и выключает телефон.

— С чего бы мне злиться? — отвечает, скривившись.

— Просто все пили, и мне тоже захотелось, — бормочу я, рассматривая незамысловатый узор на постельном белье.

— А если все с крыши прыгать начнут, ты тоже этого захочешь? — в голосе Назара прорезается гнев.

— Нет, я о другом говорю…

— Разве? Ты слишком ведомая, Илана, и люди это видят. Ты же не собиралась пить алкоголь, но позволила другим себя уговорить. Зачем?

Я мотаю головой. Нет, всё было совсем не так! Я сама захотела вина, никто меня не упрашивал.

— Но ничего же страшного не произошло, — не хочу спорить с Назаром. Возможно, он в чём-то прав. Со стороны виднее.

— Почти не произошло, — он делает акцент на первом слове, усмехается так, что по спине ползут трусливые мурашки. Я знаю этот взгляд, эту кривую насмешку. Сейчас он скажет что-то плохое. — Ты понимаешь, что моё будущее висело на волоске? Именно из-за твоего легкомыслия Дамир сомневался, стоит ли заключать со мной сделку.

— Но при чём тут я? — спрашиваю пересохшими губами.