Продайся мне - Анастасия Соловьева (2021)

Не хочу, не хочу, только не это!

Кажется, я говорю это вслух, потому что Дамир перестаёт меня трогать. Тело обретает желанную свободу, но только она имеет ощутимый привкус поражения. Поцелуй чуть не перешёл во что-то большее. И я всячески это поощряла. Какой стыд!

Я тяжело дышу, сердце мучительно сжимается в груди, тяжесть собственного падения давит на меня бетонной стеной. Я не подозревала, что бывает так. И не знала, что я такая… безнравственная.

— А говорила, что не продаёшься, — слышу холодный голос Дамира.

— О чём вы? — поднимаю голову и встречаюсь с его тёмным безэмоциональным взглядом. Меня словно с размаху бьют в солнечное сплетение: безжалостно, грубо, невыносимо. После всего, что было, Дамир напоминает глыбу льда.

— Ты уверяла, что не продаёшься. Но стоило мне сделать выгодное предложение, как ты сдалась за считанные минуты, — тихо говорит он. — Все продаются, Илана, и ты не исключение.

Язвительная усмешка искажает его красивое лицо.

Так это была всего лишь игра. Дамир не хотел меня поцеловать, он лишь проверял, действительно ли я не продаюсь. И то, что я собиралась отказаться, больше не имеет никакого значения. Важны наши поступки, а не намерения.

Я согласилась на поцелуй, потому что хотела прикоснуться к Дамиру, почувствовать его напор, узнать вкус его губ. А он решил, что я продалась. Выбрала ленивое спокойствие вместо трёхмесячной изматывающей работы.

К глазам подступают слёзы, губы и подбородок начинают дрожать. Нет, он не увидит, как сильно меня ранили его слова!

— Мне нет никакого дела до ваших философских рассуждений, — деланно пожимаю плечами, стараюсь, чтобы голос звучал безразлично, сухо. — Я получила то, что хотела. А теперь пора спать. Как вы помните, Дамир Александрович, завтра у нас тяжёлый день.

Разворачиваюсь и медленно иду к своему номеру. Слёзы беззвучно катятся по щекам, но моя походка при этом идеальная — спокойная, выверенная, грациозная. Знаю, что Дамир провожает меня взглядом, поэтому до конца играю свою роль. Открываю дверь, захожу в свой номер и, спрятавшись от жестокого мира, сползаю по стеночке, заходясь в долгих рыданиях.

20

— Прости, телефон был на беззвучном режиме. Я обо всём забыла, как только оказалась в Берлине.

Я укрываюсь тёплым одеялом, но продолжаю немилосердно дрожать. Интересно, когда мне полегчает? Глаза пекут от пролитых слёз, в груди — устрашающая пустота, а в голове полный сумбур. Я до сих пор не осознаю масштаб случившейся катастрофы. Моя жизнь превращается в хаос, а я лежу на кровати и разговариваю с Назаром.

— Это очень на тебя похоже, Илана, — звучит из динамика его раздражённый голос. Снова он мною недоволен. Неужели так будет всегда? Что если я зря стараюсь завоевать его любовь и уважение?

— Да, знаю. Я совсем потеряла голову, впервые оказавшись за границей.

Чем ещё объяснить моё сумасшедшее желание поцеловать Дамира? Я не смогу больше на него работать, не после того, как он назвал меня продажной девкой, доказав тем самым свою правоту. Что он за человек такой? Упивается чужими недостатками, ищет во всём подвох, делает поспешные выводы. Но я сама виновата. Согласилась же на поцелуй, значит, тем самым приняла его предложение. Вскоре Назар откроет свой ресторан в отеле Гордеева, а я уже завтра вечером получу свободу. Меня ожидает фитнес, низкоуглеводная диета и восстановление в университете. Даже если Назар будет против, я всё равно пойду учиться. Всего полгода потерпеть — и я вновь окунусь в студенческие будни. Всё будет хорошо.

— Ладно, малыш, я сейчас занят. Созвонимся позже, окей?

— Да, конечно. Я прилетаю в воскресенье в десять утра. Ты меня встретишь? — крепко сжимаю телефон в ладони, надеясь услышать положительный ответ. Поддержка необходима мне, как воздух.

— Не знаю, детка. Посмотрим. Всё, давай, пока.