Продайся мне - Анастасия Соловьева (2021)

Я прислушиваюсь к своему внутреннему голосу. Месяц назад я была совсем другой: наивной девчонкой с затуманенными мозгами, которая слепо заглядывает в рот Назара. Нет, я бы не поверила Гордееву. Решила бы, что он хочет разрушить наши чудесные отношения.

— Ни за что на свете, — честно отвечаю я. — Но хорошо, что теперь я знаю правду.

Снова в гостиной воцаряется тишина. Украдкой посматриваю на Гордеева, чувствую неловкость и смущение. Припёрлась к нему среди ночи, возможно, отвлекла от важных дел, заговорила о расставании с Назаром. Ну вот зачем Дамиру эта информация? Он, наверное, ждёт от меня совсем другого.

Я теперь свободна. И могу поддаться своим желаниям. Терять мне больше нечего, дома никто не ждёт, будущее висит на волоске. К чему долгие разговоры и неловкие паузы? Даёшь третий бунт, самый сильный и самый смелый!

Поднимаюсь и шагаю к Дамиру. Он хмурится, когда я кладу руки ему на плечи. Его челюсть напрягается, как только мои пальцы дотрагиваются до упрямого подбородка. Дыхание сбивается, а низ живота окатывает кипятком. Мгновенно, даже без прелюдий. Мне достаточно лишь стоять рядом с Дамиром, смотреть в его невыносимо-тёмные глаза и трепетать от предвкушения.

— Зачем ты приехала? — охрипшим голосом спрашивает Гордеев.

— Я хочу узнать, каково это — быть полностью свободной.

— И при чём здесь я?

Какой же он невыносимый! Неужели не ясно? К чему лишние слова?

— Я редко поддавалась эмоциям и почти не следовала собственным желаниям. Хочу наконец-то жить, а не существовать, — касаюсь его упрямо сомкнутых губ, дрожу от собственной смелости и отчаяния. — Дамир Александрович, я хочу вас.

Ну вот, самые главные слова наконец-то сказаны. Я прячу лицо на его груди, сильно-сильно зажмуриваюсь, от страха даже пальцы на ногах поджимаю. Вдруг он мне откажет? Не знаю, что тогда делать, куда бежать. Я никогда не совершала настолько безумных поступков, никогда не говорила о своих тайных желаниях. Мне и стыдно, и волнительно, и тревожно, и очень хочется, чтобы Дамир сгрёб меня в охапку и зацеловал до смерти.

— Я ценю твою смелость, Илана, — слышу его низкий голос, — но сейчас тебе нужно поспать. У тебя стресс, и на утро ты можешь очень сильно пожалеть о случившемся.

Резко отскакиваю назад. Лицо горит, сердце обрывается и больше не стучит, чёрные мушки мелькают перед глазами.

— Ты меня не хочешь? — совсем по-детски, разочарованно-обиженно спрашиваю я. Даже не замечаю, что перешла на «ты». Вообще ничего не замечаю.

— Я этого не говорил, — вздыхает он, снова пряча руки в карманах.

— Мне всё и так понятно! — отворачиваюсь, быстро иду к двери. Ни за что не останусь с ним в одном доме.

Гордеев настигает меня в коридоре, толкает к стене. Ловит мою ладонь и прижимает её к своему паху. Я ошеломлённо таращу глаза, краснею, как помидор, горю и смущаюсь. Дамир возбуждён. Он твёрдый, горячий, очень большой. Сглатываю. Облизываю пересохшие губы. Смотрю в его нависшее сосредоточенное лицо и слов не нахожу. Испарились они, словно по мановению волшебной палочки.

— Иди спать, Илана. Поговорим, когда ты немного придёшь в себя. Я не хочу трахать ту, которая на утро может обо всём пожалеть и сбежать из моего дома. Ясно?

— Да, — с трудом выдавливаю из себя. Язык тоже пересох и одеревенел. Моя рука по-прежнему там, внизу, обхватывает его, чувствует его жар и каменную твёрдость. Боже, меня насквозь пронзает сокрушительными молниями, я думать связно не могу.

— Отлично. Гостевая спальня на втором этаже. Третья дверь справа. Увидишь.

Он убирает мою руку и, ничего больше не сказав, уходит.

Я ещё пару минут не могу сдвинуться с места, глубоко дышу и трясусь. Потом двигаю застывшими конечностями и с трудом поднимаюсь на лестнице. Толкаю третью дверь справа, ни о чём не думая, падаю на широкую кровать и закрываю глаза. Вряд ли я засну, после такого эмоционального раздрая мне грозит бессонница.