Мне с самого начала не нравилось увлечение Смоленцева. По-моему мнению, гонять по городу с такими же безбашенными оторвягами ради денег – это было слишком опасно. И полиция, и штрафы – это полбеды. Ведь все могло обернуться намного хуже. Об авариях и столкновениях на дороге я старалась не думать, а уж заикаться об этом Смоленцеву, было просто самоубийством.

Потому что машины, трасса, скорость – были его смыслом жизни. Мне кажется, что он любил свое хобби больше, чем меня, но свои мысли вслух никогда не озвучивала. Не видела смысла соревноваться с невидимым соперником. Мне хватало его любви, а остальное было бессмысленно.

Смоленцева вырастила мама. Отец оставил их, когда Ванька был еще совсем маленьким. Ушел в другую семью, а мать так и не вышла замуж. Воспитывала сына одна, как могла.

Жили Смоленцевы небогато, поэтому Ванька с ранних лет был вынужден помогать матери. И на рынке стоял, и листовки раздавал, и металл собирал, и даже дворником подрабатывал. А потом случайно устроился на автомойку, откуда быстро перекочевал в автосервис. И застрял там. А потом, когда стал постарше и появились другие потребности в виде развлечений с девчонками и алкоголем, пришлось искать иные пути заработка. И гонки стали для него выходом. Смоленцев и одевал себя сам, и учил, помогал матери, и машину, и даже квартиру приобрел на свои заработанные, но взамен продал душу дьяволу дорог. Страсть к гонкам у него была теперь в крови. Он без свиста колес и запаха жженой резины не представлял свою жизнь. Правда, к его же удивлению, с моим появлением его приоритеты поменялись, и он был даже готов завязать со своим хобби. И я ему верила.

- Волнуешься? – спросил Ванька, когда мы уже подъезжали к аэропорту.

- Немного. Я скорее слишком счастлива сегодня, чтобы думать о чем-то другом. Но! Ты же знаешь, что я всегда за тебя переживаю. Особенно, если знаю, что ты участвуешь в заезде!

- И ты, сладкая, знаешь, что я скоро совсем завяжу! Вот только заработаю нам с тобой на свадьбу нашей мечты и обещаю, что больше на трассу ни-ни, – Смоленцев широко улыбнулся. Уверенно. Так, что сомневаться не приходилось.

- Вань! Вот только не надо ради свадьбы мечты рисковать жизнью. Мне с тобой хорошо без всяких выкрутасов. Главное, чтобы ты был рядом. А в ЗАГСе можно просто расписаться и никакой свадьбы мечты мне не нужно! Я буду все равно самой счастливой!

- Я знаю, сладкая, – Смоленцев снова улыбнулся, – но свадьба у нас будет. И будет самая шикарная!

Мне оставалось лишь обреченно покачать головой. Ваньку не переспоришь, если он что-то вбил себе в голову. Да и спорить, когда Смоленцев был за рулем, да еще и опаздывал, не было желания. У нас была еще куча времени впереди, чтобы обсудить все детали предстоящего торжества, о котором я думала ежесекундно.

Первые эмоции схлынули, но мне все еще не верилось, что Смоленцев сделал мне предложение, а я согласилось. Все слишком спонтанно, слишком красиво, сказочно, чтобы быть реальностью.

Но счастливый Смоленцев, огромная охапка роз на заднем сиденье, багажник, под завязку забитый шарами и, конечно, приятная тяжесть от колечка на моей руке, говорили о том, что я не сплю. И что я скоро стану Смоленцевой.

Такие мысли кружились в моей голове всю дорогу. Я забыла куда мы едем, как сильно я волновалась перед поездкой и даже не заметила, как мы приехали и остановились уже на парковке аэропорта, где скопилось множество различных машин и неимоверное количество людей.

Ваня помог мне вылезать из машины и сквозь гущу людей повел в сторону своих друзей, которых я никогда не видела.

Здесь было слишком атмосферно.

На улице было уже темно, но здесь от света машин и фонарей, было все хорошо видно. Почти из каждой машины звучали модные треки, а голоса людей, раздающиеся с разных сторон, превращали весь шум и гам в непонятную какофонию.

Здесь было столько молодежи, что негде было яблоку упасть. Особенно девчонок.