Я тебя заколдую - Юлия Леонова

- Очень приятно, Ваша светлость, - слегка наклонил голову Валевский.

- Взаимно, - выдавил из себя Воронцов.

Поляк был молод и хорош собой, и они с Софьей явно хорошо знали друг друга. Это открытие не принесло Василию Андреевичу никакой радости. Багровая пелена ярости, вызванной ревностью, застила разум. С трудом удержавшись от какой-нибудь грубости, он поспешил оборвать разговор и увести жену в их театральную ложу. Во время спектакля все его внимание было сосредоточено не на действе, происходившем на сцене, а исключительно на супруге. Он ревностно следил за тем, куда устремлен ее взгляд. Уж не этот ли молокосос явился причиной ее желание посетить театр сегодня? Уж не затем ли она приехала в столицу, чтобы встретиться с ним, а ему голову морочила? И это ее желание проживать раздельно. От всех этих терзаний, кругом шла голова. В нем проснулось совершенно нелепое желание, схватить жену в охапку, увезти домой и запереть в своей спальне до конца дней ее.

Глава 35

Еще не раз за вечер после премьеры светлейший князь ловил взгляды молодого поляка, устремленные на его жену, правда Софья не обращала на него внимания, но настроение от этого не улучшилось. Чета Воронцовых вернулась в особняк далеко за полночь. Соня была тиха и задумчива. Василия Андреевич никак не мог понять, что тому причиной. Или это спектакль произвел на нее такое впечатление, или она сожалеет о неудавшемся свидании. Она сухо пожелала ему доброй ночи и удалилась в свою спальню.

Лежа на кровати, она прислушивалась к звукам за стеной. Воронцов не спал. Слышались его шаги, как будто князь ходит из угла в угол по комнате. Господи, ну почему он не спит? Маялась Соня. Наконец, все стихло, погасла свеча, свет которой пробивался в щель под дверью. Раздался тихий стук в дверь, соединяющую их апартаменты.

- Софи, ты спишь? – услышала она его тихий голос.

Девушка зажмурилась, и затаила дыхание, притворившись спящей. Она слышала тяжелый вздох, скрип закрывшейся двери и удаляющиеся шаги. И зачем только она согласилась, корила себя Соня.

Проснулась она поздно. Его светлость уже позавтракал и уехал на верховую прогулку. Сезон подходил к концу. Скоро нужно будет возвращаться в имение. Она всем сердцем желала этого. Хотелось снова увидеть сына, промчаться верхом по широкой бескрайней равнине, наблюдать, как набухают почки на деревьях в саду, как тает лед на речке и небо с каждым днем становится все ярче и ярче. Слишком тяжело притворяться той, кем на самом деле не являешься.

После завтрака она уже хотела было удалиться в свою гостиную, но к ней с серебряным подносом, на котором лежало письмо, подошел лакей. Софья взяла послание и дабы без помех прочитать его, тенью проскользнула в кабинет супруга. Почерк был ей не знаком. Сломав печать, она погрузилась в чтение.

«Софья Алексеевна, я прошу Вас простить мне мою дерзость. Я понимаю, что не должен был писать Вам, но не могу более молчать о своих чувствах к Вам. Увидев Вас у себя на родине, я с тех пор не могу забыть Ваш образ. Мое сердце отныне находится там, где Вы. Еще раз покорнейше прошу простить меня, что осмелился нарушить Ваш покой. Отныне и навсегда, Ваш преданный слуга Владислав Валевский».

Соня услышала, как открылась дверь кабинета и, не дав себе времени задуматься, скользнула за портьеру около окна. Сердце колотилось, как будто ее застали на месте преступления, молотом бухало в висках, в ушах зашумело, кровь прихлынула к лицу, заливая щеки ярким румянцем. Она услышала голоса. Говорили на французском. Мужской голос явно принадлежал ее супругу, а второй незнакомой женщине. Движимая любопытством, Сонечка слегка отодвинула портьеру и выглянула из-за нее. Василий стоял к ней спиной и говорил в полголоса. В кресле подняв на него глаза, сидела леди Сомерсет.

- Зачем Вы приехали, Эмма? – задал вопрос князь.

- Вы не отвечаете на мои письма, игнорируете меня, - ответила англичанка.

Воронцов вздохнул.