Джо стоял передо мной и смотрел мне за спину. На месте моих пальцев я почувствовала прикосновения и поняла, что муж стоит позади.

— Это будет больно, ты же это понимаешь? — прозвучал голос мужа мне на ухо. Я лишь киваю, морально готовая к любому раскладу. Лишь бы вспомнить всё, что у меня забрали. — Не дергайся, иначе всё закончится плохо. — я опять киваю.

Смотрю на Джо, пытаясь успокоить себя. Будет больно, но зато я смогу вспомнить эпизоды, что забрали. Мужчина мне слегка улыбается, а я настраиваю своё дыхание. Через считанные секунды тело пронзает боль. Я, как и сказали, не двигаюсь, сдерживая слёзы. В области шеи загорелось пламя, что приносил дискомфорт и боль. Не выдерживаю и закрываю глаза, сильно зажмуриваю их.

Медленно больно уходит на второй план, а перед глазами встаёт картинка. Мне пять лет, мы с отцом гуляем около леса. Он держит меня за руку, а я весело рассказываю про садик. Смеюсь и подпрыгиваю при каждом шаге.

— Папа, а почему я не могу, как ты? Хочу тоже быть волком! — завопила я, дергая отца за руку.

— Принцесса, я много раз уже тебе объяснял. Ты ещё маленькая и это для тебя опасно. — улыбается папа.

— Но мне уже пять лет! Бари ведь смог и я смогу! — важно сообщаю и улыбаюсь.

— Придёт время, ты вырастишь и мы вернёмся к этому вопросу. Хорошо, принцесса?

Немного подумав, я закивала, вновь весело посмеялась подпрыгивая. Мы останавливаемся, когда нас окружают высокие деревья. Папа отпускает руку и проходит чуть дальше, снимает кофту, и через минуту вместо папы встаёт большой волк. Он выше меня, его голубые глаза смотрят на меня. Белоснежная шерсть колышется по ветру. Я начинаю смеяться и хлопать в ладоши. Папа подходит ко мне, и я забираюсь ему на спину.

Мы долго гуляли так. Носились огибая деревья. Я лишь смеялась, сильнее прижимаясь к отцу и в руках сжимая его белоснежную шерсть.

Дальше картинка меняется. Мы в нашем старом доме. Я играю во дворе, иногда подбегая к папе за клубникой. Отец же жарит шашлыки и поглядывает в сторону дороги. Настроение у меня просто отличное, бегаю, смеюсь. Иногда налетаю на папу сзади, пытаюсь вскарабкаться на его спину. Отец смеётся, слегка придерживая за ноги, чтобы не упала.

— Алекс, да у тебя настоящая обезьянка! — к нам подходит Джо и слегка портит мне причёску.

— Дядя Дзо! — смеюсь и убегаю.

А тем временем к ним подходит третий мужчина. Я слегка выглядываю из своей маленькой палатки и наблюдай за мужчиной. Джеймс стоит ко мне спиной, поэтому потом я беру разбег и нападаю на него, как и на папу. Мужчина успевает повернуться и словить меня, поднимая на руку.

— Дзей! — восторженно произношу я и улыбаюсь мужчине. И самое главное, он отвечает мне!

— Мирослава, позови маму. Мясо готово, пусть выходит. — спокойным тоном проговаривает папа и Джеймс меня отпускает на ноги.

Я убегаю в дом, резво поднимаясь по ступенькам. Спальня родителей была рядом с моей. Двухспальная кровать, большой шкаф и рабочий стол папы. Мать сидела на краю кровати и смотрела в одну точку. Во мне вдруг проснулись негативные эмоции, я даже руки сложила на груди.

— Ты не можешь злесь находиться! Это комната папы и мамы. — с претензией картавлю я, продолжая воинственно смотреть на мать. Женщина фыркает и смотрит так злобно. Улыбка уходит с моего лица.

— Дрянь мелкая! — шипит мать, — Скоро всё изменится. Твоя мамочка с папочка сдохнут, и ты останешься совсем одна.

На глазах сразу появились слезы и я убежала обратно к папе. Бегу и дороги не разбираю, слезы катятся ручьём, и детский плач слышен наверное везде. Прибегаю к папе и обнимаю его ноги, начиная ещё сильнее плакать. Отец сразу берёт меня на руки, начиная успокаивать.

— Мирослава, принцесса моя, ты чего? — нежно шепчет папа, вытирая слёзы.

— Лизаа. — сквозь плач произношу. Лицо папы сразу становится серьёзным.