Подарок для дочери - Татьяна Любимая

– Паша, помоги! – прошу взволновано.

– Что нужно? – с готовностью басит одноклассник.

– Глеб улетает, надо задержать…

– В смысле улетает? Куда?

– Не знаю.

– Во сколько?

– Да не знаю я! – кричу с отчаянием. – Мне сказали, он уже в аэропорту!

– Ладно, придумаю что–нибудь, задержим мы твоего Глеба. Дуй на перехват.

– Спасибо, Паш!

Пашка что–то говорит мне, уже не слушаю, отключаюсь. Завожу машину.

– Пристегнись, Яна. Сегодня поедем чуть быстрее, чем обычно.

...

Каким–то чудом до аэропорта мы добираемся без проблем и пробок. Даже со светофорами попали в зеленую волну, что я посчитала хорошим знаком.

Взлетевший в небо самолет заставил изрядно понервничать, пока мы искали место для парковки. Отстегнули ремни безопасности, выскочили из машины и как по команде рванули с Янкой в здание аэропорта.

Двери услужливо разъехались в стороны и бесшумно закрылись за нашими спинами. Опешив, во все глаза пялимся на огромный зал с большим количеством людей. Где, как искать Глеба в этом муравейнике? Он же не улетел пять минут назад? Очень на это надеюсь.

Медленно двигаемся вперед, держась за руки, осматриваясь. Мысленно молюсь, чтобы успеть хотя бы сказать Глебу самое важное.

– Вон там! – дергает меня за руку Яна. – Вон там Глеб!

Прослеживаю за пальчиком, указывающим направление. Пульс отчаянно бьет в ушные перепонки, ладошки вспотели. Это правда он?

– Успели! – радуется Янка, пока я стою онемевшая, обездвиженная, парализованная, глядя в ту сторону, где стоит любимый мужчина.

Между нами мелькают люди, лица, но я никого не замечаю. Не свожу глаз с Глеба.

Это он, да.

Глеб общается с каким–то парнем лет двадцати пяти, улыбается своей невозможно обаятельной улыбкой. Рядом с ним Костя, задрав голову, слушает мужской разговор.

Что Глеб, что мальчик нарядные – оба в серебристых классических костюмах, белых рубашках, причесаны. Безумно красивые, стильные. На них обращают внимание женщины и девушки. Наблюдая с расстояния нескольких десятков метров, я ревную и одновременно горжусь этими мужчинами – высоким, статным и маленьким, худеньким.

Парень протягивает небольшой чемоданчик Глебу, тот отдает его Косте. Не тяжелый, судя по тому, как держит его довольный малыш.

Красивый женский голос объявляет, что посадка на рейс задерживается. Мужчины прислушиваются, поворачивают головы на табло. Неужели Глеб действительно решил улететь? Вот так, не попрощавшись, сейчас?

– Глеб! – на весь огромный шумный зал кричит моя Яна. Пронзительно так, взволновано. Тоже испугалась, что больше не увидит Глеба.

Ее крик потонул среди оживленной толпы улетающих, ожидающих и просто работающих здесь людей. Но Глеб как будто услышал или сердце подсказало. Оглянулся, начал обводить зал внимательным взглядом, пока не остановился на мне.

Мир замер. Исчезло все – люди, звуки, стены, голос диктора. Расстояние в несколько десятков метров сократилось до миллиметров. Мы смотрим друг другу в глаза, не мигая. В его светло–карих, опушенных густыми темными ресницами, я считываю удивление вперемежку с восторгом. Он рад нашей встрече! Ведем друг с другом немой диалог, признаваясь одновременно в одних и тех же чувствах.

И только спустя некоторое время все вернулось в обычную рутину, а под ребрами наконец началась барабанная дробь.

Яна потянула меня в сторону Глеба и Кости. Глеб, пожав руку собеседнику и попрощавшись с ним, присел и указал Косте на нас. Мальчик, увидев меня, тоже обрадовался, и они вместе поспешили нам навстречу.

Останавливаемся в двух шагах друг от друга.

Не могу прервать зрительный контакт с Глебом, но и слова вымолвить не получается.

– Глеб, ты хотел от нас улететь? – Яна спрашивает с обидой в голосе.

– Что? – удивляется. – Нет!

– Тогда что ты здесь делаешь? Вы делаете, – поправляется, с прищуром изучая Костю.