Титус Гроун (Горменгаст - 1) - Пик Мервин

Между тем старик уже открыл дверцу, ведущую в следующее помещение, и бормотал:

– Ну, вот тут у нас кошачья комната.

Стирпайк ничего не понял – при чем тут кошки?

– Тут кошачья комната, – снова с нажимом повторил старик.

Наконец дверь распахнулась и Стирпайк удивленно прикусил язык – в самом деле, на полу, на громадном голубом ковре (сколько же стоит такая драгоценность?) – возлежали несколько пушистых белых кошек. Кошки не обратили на вошедших никакого внимания. Впрочем, люди тоже пришли сюда не ради зверей, так что Флей и его спутник уже шли по следующей комнате, когда Стирпайк услышал за спиной приглушенные кошачьи вопли.

ГЛАЗОК ДЛЯ СЛЕЖКИ

– А чьи они? – наконец решился нарушить тягостную тишину паренек, когда они уже поднимались по лестнице с выщербленными ступенями. Стена по правую сторону была завешана полусгнившими циновками, некоторые из которых отслоились от стены, открывая взору позеленевшую каменную кладку.

– Чьи они? – снова спросил Стирпайк.

– Чьи – кто? – переспросил Флей, оглядываясь по сторонам. – Эй, ты еще тут? Все идешь за мной?

– Так ведь вы сами велели идти следом, – удивился юноша.

– Ха-ха, хорошая память, когда надо, разумеется. Так что тебе нужно, свелтеровец?

– Он мерзкий, – паренька даже передернуло. – Я не вру, честное слово.

– Как зовут? – внезапно бросил Флей.

– Меня?

– Тебя, да, тебя. Свое имя я вроде пока помню. Что за молодежь такая непонятливая пошла.

– Стирпайк, господин, мое имя.

– Как? Спиртпайк?

– Да нет же – Стир-пайк.

– Как-как?

– Стир. Стирпайк.

– Для чего?

– Простите, не разобрал?

– Для чего тебе двойное имя? Стир, да еще и Пайк к тому же. По-моему, достаточно было бы одного. Тем более, для работы на кухне под началом Свелтера.

Мальчик неопределенно пожал плечами – дискуссии на такие темы можно вести бесконечно долго. Наконец он все же не удержался и снова задал давно мучивший его вопрос:

– Простите, господин... Я вот все хотел спросить – чьих это кошек мы видели в комнате? Тех, что на ковре...

– Кошки? – искренне удивился камердинер. – Какие такие кошки?

– Ну, те, что сидят в кошачьей комнате, – терпеливо заговорил Стирпайк. – Мне просто интересно, кому они принадлежат...

Флей просиял и величественно поднял вверх указательный палец:

– Эти кошки принадлежат моей госпоже. Все ее. Она любит белых кошек.

Стирпайка такой ответ, однако, не удовлетворил, и он продолжил допытываться:

– Вероятно, она живет поблизости от своих любимцев?

Камердинер неожиданно разгневался:

– Заткнись, кухонное помело. Какое тебе дело? Разболтался вообще.

Юноша покорно замолчал и проследовал за стариком в громадную восьмиугольную комнату, на семи стенах которой были развешаны портреты в тяжелых золоченых рамах.

И вдруг Флей подумал – он что-то загулял, его сиятельство наверняка уже ожидают его. Для Стирпайка вдруг произошло неожиданное – камердинер, подойдя к одному из чуть наклонно висевших портретов, бесцеремонно сдвинул его в сторону, открывая взору крохотное – величиной с фартинговую монету – отверстие в стене. Флей тут же приник к отверстию, и юноша заметил, как пергаментного цвета кожа на шее старика собралась в глубокие складки. Видимо, старик увидел сквозь глазок то, что и ожидал увидеть.