Титус Гроун (Горменгаст - 1) - Пик Мервин

Ведь ценность для меня – лишь ты,

И лишь тебе мои мечты подвластны.

Я встану, встанешь рядом ты,

Пока течет ручей сомненья,

Струиться будут светлые мечты,

И не увидят мои сны гоненья...

Остановись и пожалей меня,

Я не могу томиться в ожиданье,

Не мучай Гроунов при свете дня,

Позволь мне хоть минуту ликованья!

Как я ждал того мгновенья!

В своем Северном крыле,

Смахиваю прочь сомненья,

И капли пота на челе.

Я сижу, а дни проходят,

За окном дожди шумят,

Утром солнышко восходит,

Птицы за море летят.

Я сижу, мне одиноко,

Я делю с собой мечты,

И тоскую обречено,

Жду, пока настанешь ты...

По ночам успокоенье

Нахожу с трудом во сне,

Но и там – одно томленье,

Но и там тоскливо мне!

Свет луны – как свет печали,

Тленно все, и смертны все,

Вот и листья с древ опали,

И природа уж во сне.

Я сижу, и я тоскую,

Чу! – на лестнице шаги!

Я тебя ко всем ревную.

Только ты мне помоги!

Может, ты придешь ко мне?

Станем вместе тосковать...

Коль пришла бы хоть во сне —

Было б легче мне страдать.

Серо все вокруг, уныло.

Потому уж мне не мило —

Жду тебя, и знай – любя!

Ну приди, приди скорей!

Посети меня, любя,

Коль умру я даже, там —

Нет покоя без тебя!

Стирпайк всегда был парнем терпеливым, но даже его железного терпения не хватило, чтобы внимательно дослушать даже второе четверостишие, остальное он просто пропустил мимо ушей. Тем не менее юноша понял одно – сидящему внизу человеку неимоверно скучно и он ищет на свою голову приключений. То, что у него безобразное лицо, еще не говорит о том, что у него столь же отвратительный характер. Наверное, его можно даже попросить о чем-нибудь – например, принести хоть немножко еды... Но потом поваренок решил не беспокоить поэта – несомненно, тот считает, что вокруг никого нет, и его появление испугало бы, если не шокировало. Пусть себе развлекается. Не спуская с поэта глаз, Стирпайк принялся спускаться по боковому откосу, что обрывался к земле всего в нескольких метрах от стихотворца. На ходу же паренек соображал – нужно как-то подготовить поэта к своему появлению. К примеру, произвести какой-то предварительный шум. Спустившись, насколько это было возможно, юноша свесил ноги вниз и осторожно кашлянул. Поэта словно подбросило – он вскочил, стукнувшись головой о свод окна. Глаза испуганно взглянули на паренька, ноздри мечтателя бешено раздувались. Желтовато-бледное лицо поэта тотчас стало сначала розовым, а потом налилось свекольным пурпуром, когда он увидел Стирпайка.

Паренек испуганно дернулся – на него смотрели маленькие серо-стальные глазки. Поваренок наклонил голову в знак уважения, надеясь, что поэт не сочтет его появление разбойничьим нападением.

Кажется, наконец-то поэт пришел в себя – он растерянно засуетился. Первым порывом его было желание вылезти в окно, но отверстие оказалось слишком узким, так что он только перепачкался известью, которой щедро был выбелен оконный проем, да свалил на землю три книги, одна из которых тут же раскрылась. Ветер принялся яростно перелистывать страницы, и глаза поэта тут же перенеслись с паренька на книгу, которая, как считалось во все времена, была светочем знаний.

Стирпайк разочарованно крякнул – кажется, этот человек не от мира сего, вряд ли у него чего-нибудь допросишься. Еще устроит скандал. И, проклиная себя за легкомыслие, поваренок поспешно начал карабкаться обратно.