Наследник моего мужа - Елена Гром (2021)

— Я хочу именно поговорить, — отодвинула его руку, чтобы дать понять, что на сегодня секс-марафон закончился. Мне нравится с ним заниматься сексом. Очень нравится. Ведь он знает, как именно нужно доставлять мне удовольствие. Потому что у меня пот по спине, когда он рядом. Потому что я всем своим существом принадлежу этому человеку.

— Давай поговорим, — только и ответил Борис, усаживаясь рядом со мной на широкий подоконник.

— Как вы с ней познакомились, — сразу вылетел вопрос, и я вряд ли бы сумела его поймать. Проще поймать муху. — Ты любил ее? Тебе нравилось заниматься с ней сексом? Ты хотел от нее детей? Почему ты не выселишь ее отсюда!?

Последний вопрос был криком души, очень ревниво и глупо спрашивать такое, но лучше так, чем крадущиеся в тени мысли о разводе.

Борис берет мои ноги и кладет себе на колени, легонько разминая, создавая в моем теле ворох мурашек. Ненавижу его за это. Он может сбить с толку одним прикосновением.

— Ты не спрашивала об этом раньше.

— Раньше в моем доме не появлялись другие женщины, и я тебя не ревновала. — это правда, за одним единственным исключением. Медсестра, которая колола Борису уколы, и которая специально была нанята Борисом, чтобы поддерживать меня в тонусе и тянуть ревность из моего влюбленного сердца, когда Борис не мог удовлетворять меня в постели из — за инвалидности.

— Я тогда на комбинате уже пахал года два. В тот день задерживали зарплату уже на несколько месяцев, и я пришел разбираться в кабинет к начальнику, — удивлена не то слово. Не содержанием разговора, а то что он вообще начался. Я вся подобралась, слушая как можно внимательнее. — Там была его дочь, но я не особо внимание обратил. Наорал на него, погрозил забастовкой. Но кто был я. И, кто был он. И пусть я больше разбирался, пытался внедрять идеи, работал как вол, директору Звягинцеву было плевать. Самое главное, что он имел любых шлюх, а его дочка каталась на Мальдивы. То есть люди не могли детей прокормить, а она на Мальдивах.

— Дочка?

— Да, Элеонора дочь бывшего директора.

Я пытаюсь вспомнить эту информацию, но у меня никак не получается. То ли все об этом забыли, то ли не стали упоминать. Даже отец никогда не говорил ничего подобного. Я прекрасно помню, как разъезжала Элеонора в красном кабриолете, сияя белизной волос, но я помню, что фамилия ее была Распутина.

— Она жила в Новосибирске с матерью. Мало женщин подобного склада захотят остаться в этой глуши.

— А я значит другого?

— Ты тоже не захотела, если помнишь. — продолжил он с одной из редких усмешек. — А на следующий день я шел пешком домой и по дороге встретилась Элеонора. Красивая кукла с картинки мужского журнала. Стояк на нее был железный. А кто видел ее из ребят с завода, не редко рассказывали в каких позах хотели бы ее поиметь.

— Но поимел ты? — спросила нахмурившись.

— Мне было двадцать пять и в голове еще мелькали картинки плена, но увидев, как она на меня реагирует, как жаждет новых встреч, в голове созрел план.

— Боюсь даже представить.

— Ничего особенного. Жениться на Элеоноре, забрать себе завод и наладить там дела.

Голова кружится. А сердце начинает выплясывать чечетку на ребрах. Цинизм в чистом виде. Использовал и выкинул, когда Элеонора не справилась с управлением вот такого мужчины.

— А где ее отец?

— Сдох в объятиях тайской проститутки. Он получил отличные отступные, но все быстро просадил.

В груди жжет от противоречий. С одной стороны, Борис сделал все правильно. Избавился от балласта. Поднял завод всего за десять лет. Но методы. Впрочем, мне нечему удивляться. Может быть если бы не его жестокость, завод давно бы разворовали, как сделали с другими советскими предприятиями.

Но вот странно, что Элеонору даже не защитил никто, когда ее выкинули.

— Почему она тебе изменяла?