— Мира, девочка, держись, — только и проревела я в голос, еле поднялась и пошла вдоль трассы. Мне срочно нужно домой, что-то подсказывало, что уже утром буду знать, сколько нужно денег отдать за дочь.

* * *

Меня подвез наш Ваня. Он привозит продукты из самого Новосибирска. Спросил, конечно, как я оказалась на трассе, но я качнула головой. Было не до разговоров, не до оправданий. Мне нужно было домой, к телефону, и обязательно что-нибудь сломать. В идеале шею мальчишки, но за неимением — что-нибудь в комнате, которую ему отвели. Пригрели на груди змею. Впустили в дом оборотня. Еще никогда я испытывала настолько сильной злобы и ненависти. Будь в моей руке бита, а рядом его голова, я бы даже не задумалась. Просто размахнулась бы и снесла ее с плеч. Руки сами потянулись к лицу, ногти впились в кожу. Мне нужна боль. Любая. Главное, заглушить ту, что сейчас рвала мне грудь. Ощущение, будто там чужая рука пытается достать кусок мяса, а я даже не сопротивляюсь. Просто ору внутри себя. Сейчас важно не показывать своих эмоций. Быть спокойной, потому что истерикой горю не поможешь. Сейчас важно верить, что Мира в порядке, что уж дочери такого человека, как Борис, не сделают ничего плохого. Ужасно, что сейчас похищение с целью выкупа — меньшее из зол. Об остальном даже думать не хочется.

— Нина Леонидовна. Мы приехали, — осторожно потормошил меня водитель, и я кивнула. Вышла из машины и пошла в сторону дома. Медленно. Медленно. Словно по воде, сдобренной тяжелым машинным маслом. Но времени страдать не было, и я рванула. Так быстро, как могла.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Маша! — крикнула, а эхо мне вторило, словно издеваясь. Впервые дом стал казаться таким же чудовищем как комбинат. Огромный. Напыщенный. В нем как ни устраивай уют, он все равно не будет ни чем иным, кроме как дворцом. — Маша!

— Нина? — Она нахмурилась когда не увидела рядом детей, когда посмотрела на мои ноги, одежду, порванную ветками, прическу, напоминавшую гнездо вороны, что летали над кладбищами. — Что случилось? Где Мира?

Я не доверяла ей. Сейчас я никому не доверяла. И это ее испуганное: «Где Мира?» — не изменило моего мнения.

— Не знаю. Проснулась, а их нет.

Маша схватилась за сердце и рванула к телефону даже без моих подсказок. А я так и ждала, просто ждала, когда она дозвонится, когда даст мне трубку. И вот, спустя несколько минут Борис оторвался от своих дел ради того, чтобы поговорить со мной о пропаже своего ребенка. К Ярославу это отношения не имеет. Теперь он не ребенок, а враг. Уже плевать, кто и зачем похитил Миру, он тот, кого приняли в семью, пытались полюбить, готовы были дать имя. А он все это куском дерьма кинул мне в лицо. Пусть только появится когда-нибудь, я его этим дерьмом с ног до головы измажу.

— Нина. Он сможет приехать только завтра.

— Что?! — Меня понесло, и я вырвала трубку у Маши. — Что значит завтра?! Борис! Борис!

— Это был не он. Он на подписании контракта.

Контракты, деньги, грязь. Он даже не оторвался от работы, чтобы со мной поговорить. Он ничего не сделал. Просто передал сообщение и продолжил делать бабло. Бесконечное бабло, на котором помешан. Все самое лучшее. Все самое новое. Даже жена и та должна была оставаться девственницей для него!

— Тварь! — заорала я и отбросила стеклянный столик с телефоном в стену, выплескивая всю боль, хранимую по пути домой. Домой, где никто никого не поддерживает, где никто никого не ждет.

Осколки стекла, как разорванные нервные клетки, лежали по всему полу, и я хотела взять один из них, но меня затормозила Маша. Что-то шептала, куда-то вела, пока я пыталась руками развеять туман, пока внутри себя искала силы быть сдержанной. Мудрой. Ради Миры. Ради нашей семьи.