Три билета в кино - Яна Ткачёва (2022)

– Тем временем подросла дочь доброй волшебницы, и оказалась она мерзкой ведьмой, – я решила, что самая неприятная часть будет короткой. – Постоянно нашептывал Колдун девочке, что видит ее насквозь, все черные грязные помыслы, обвинял ее в кокетстве и жеманстве, – не удержавшись, я всхлипнула. – Молодая ведьма была крайне осторожна, старалась не попадаться на глаза Колдуну, но ничего не помогало. Он твердил и твердил о том, что ведьма распутна и соблазняет своим видом честного Колдуна, и что вся вина на ведьме, на ее гнилом нутре, и как разобьется сердце доброй волшебницы, когда она узнает, какую змею пригрела на груди, – слезы текли по щекам, я была не в силах остановить их. – От напряженной работы и плохого питания вскоре добрая волшебница заболела, и пришлось ей покинуть дворец, дабы обратиться к целителям. Те ничего не смогли сделать, и волшебница умерла, – последнее слово я прорыдала, захлебнувшись. – Колдун остался полноправным хозяином молодой ведьмы. Он выбивал из нее греховность, но это не помогло. И, сдавшись наконец, Колдун пошел на поводу у своей слабости, потому что ведьма соблазняла его и…

Я не смогла закончить. Рыдания душили меня, снова возникло ощущение, что я вывалялась в грязи и никогда от этого не отмыться.

Саша был на полсекунды быстрее Жени. Одним рывком он передвинулся со своего спального мешка на мой и, обхватив меня руками, стал поглаживать плечи. Продолжая рыдать, я обняла его в ответ, но этого казалось недостаточно. Мне хотелось поделиться своей болью, раздробить ее, потому что одной такое вынести казалось невозможным. Захлебываясь слезами и соплями, я забралась к Саше на колени, утыкаясь лицом в шею, а он продолжал успокаивающе гладить мои плечи. Но и этого было недостаточно, я чувствовала, как моя боль переполняет его, льется через край, и вот уже мы вдвоем захлебывались ею. И тут я почувствовала прикосновение третьей руки прямо между лопаток. Женя поглаживал мою спину уверенными твердыми движениями. Боль потекла от нас двоих к нему, и в этот момент я смогла вдохнуть. Тихо нашептывая слова утешения, Женя прислонился щекой к моей спине, прямо в том месте, где секунду назад была его рука, и обхватил меня сзади, даря утешающее объятие. И так, втроем, застывшие в своем горе, мы нашли освобождение, проливая слезы и укачивая друг друга, обмениваясь теплом.

Саша

Громкий визгливый звук разрывал мой мозг. Первый день каникул, господи боже, я что, забыл отключить будильник? Не открывая глаз, я пытался нашарить тумбочку, но ладонь соприкоснулась с мягкой поверхностью ковра. А, точно, поход. Звук продолжал нервировать. Рядом заворочался Жека и пробормотал: «Еще минут десять, мам». Я резко сел. Мелодия не была похожа на будильник. После сна я приходил в себя так, будто в черепной коробке не было мозга, а потом вдруг резко его туда снова плюхали с таким «блом-блом-блом», и я даже представлял, как он там трясется от этого плюха, словно желе в холодильнике.

В кромешной тьме подсветка экрана – это всё, что я видел. Мобила орала и орала, мне уже хотелось убивать.

Схватив разрывающийся телефон, я непонимающе уставился на экран. Входящий звонок. Четыре утра.

– Олег, я с тебя худею! – прошипел я, принимая вызов. – Ты время видел вообще?

– Я хотл… я хоел скзать, – голос моего брата звучал невнятно, словно он говорил с заложенным носом. – Чт я подумл над твими словми.

– Ты что, пьян? – шокированно пробормотал я, пытаясь выбраться из комнаты на ощупь. Мой правильный брат никогда не напивался. Никогда.

– Н… нем… можт быть, чуть-чть… – неразборчиво пробормотал он. – Я хтел ска… а-а-а… я гтов помочь с Ваа… Ва…лисой, – я понимал его через слово, но последнее имя уловил.

– Прекрасно, – стараясь не смеяться над тем, как тупо он звучал, я говорил короткими фразами. – Позвони мне завтра. Или приезжай.

– Хр… шо, – издал он нечленораздельное мычание. – Любл… тбя, – и отключился, я даже не успел придумать ответ.