По пастушьей тропе мы пошли к домику с верандой. Ворот нет, только живая изгородь из цинний и лаврового листа. Я увидела чистый двор с деревом грецкого ореха. Услышав нас, появились хозяева дома. Они поздоровались с нами. Бабушка подошла, крепко обняла и расцеловала Аслана. Взгляд у хозяина казался суровым из — за седовласых бровей, нависших над глазами. Несмотря на возраст, глаза пылали жизнью.

Меня бабушка одаривает тёплой улыбкой.

Они завели нас в дом, стены которого покрылись плющом. Простой интерьер, ничего лишнего. Посреди веранды свисали цепи с котлами. У стены стоял длинный стол со скамейками. Как мне объяснили, мы находились в традиционной апацхе.

Мы сидели и наслаждались теплом костра и вкусной едой.

Я почти ничего не ела целый день, поэтому с удовольствием набросилась на еду.

Бабушка приготовила традиционное абхазское блюдо: мамалыгу. Мне удалось не только попробовать его, но и наблюдать за приготовлением. Кукурузная мука замешивалась в казане, висящем над костром. Отдельно коптилась свинина и подавалась с острой фасолью. Как рассказал дедушка, именно мамалыга могла накормить мужчину досыта, чтобы он мог работать на огороде.

— Ни одно наше застолье не обходится без чачи, — дедушка достал графинчик с прозрачной жидкостью и поставил на стол, — она полезна для всех, попробуй.

Аслан налил в маленькую рюмочку.

— Пей залпом, — дал он мне инструкцию.

Я покрутила в руках рюмочку, пахло спиртом, но не так, как водкой. Сделав один глоток, я поморщилась. На вкус чача оказалась приятнее чем водка, чувствовался древесный вкус, но горечь пришлось закусывать сыром.

Бабушка, что — то сказала на абхазском, указывая взглядом на меня. Аслан ей ответил. Мне хотелось узнать, о чём они говорят, скорее всего, речь шла обо мне.

— Как тебе наша деревня, Есения? — спросила меня бабушка.

— Очень красиво, тихо и спокойно.

— Жизнь здесь непроста, еду даёт нам натуральное хозяйство. За домом на полях мы выращиваем кукурузу, фасоль и даже табак, а виноград здесь созревает не хуже, чем в Италии. Но в городе жить нам не хочется. Помогаем чем можем, а дальше пусть сами. Завтра Аслан покажет тебе наши виноградники.

— Это вы всему его научили?

— Да, мой муж всё знает о виноделии. Мальчики у нас способные, дай Бог, чтобы у них все получилось.

— Аслан очень целеустремлённый.

— Упёртый, — поправила меня бабушка.

У Аслана зазвонил телефон, он вышел на улицу.

Я рассматривала старые фотографии, висевшие на стенах. На одной из них запечатлена счастливая семья: два маленьких мальчика в объятиях родителей, Сандро, видимо, ещё не родился. Аслана легко узнать, его улыбку и смеющиеся глаза, не спутать.

— Он весь в отца. Особенно волосы: и мастью, и густотой.

— А кудри в кого? — спросила я.

— В маму.

— Знаешь, мы были против женитьбы сына. Мне казалась, Елена не сможет сделать его счастливым. Она не знала наших обычаев, правил, даже готовить толком не умела. И только смерть сына объединила нас. Нам пришлось принять её, потому что мальчики это всё, что осталось от нашего сына.

Необычно слышать откровенный рассказ от бабушки. Мне польстило, что Аслан привёз к своим родным. Я рада была с ними познакомиться.

— Спасибо за вкусный ужин.

— Гость — это подарок, его нужно кормить и поить от души. — произнесла бабушка, — Уже поздно.

— Можно помогу вам убрать со стола?

— Отдыхай, у тебя был долгий путь.

Я действительно устала и не стала вмешиваться. Хотелось подышать горным воздухом перед сном.

Отодвинув занавески, увидела бледную тень, на дорожке ведущей к горам. Это Аслан в одной футболке расхаживал взад и вперёд у кипарисов.

Взяла куртку с вешалки и тихо открыв дверь, вышла наружу.

— Тут холодно. Надень.

— Мне нравится холод, но спасибо.

Мы обмениваемся немыми всеобъемлющими взглядами, без слов и так всё ясно.

— Не спится?