Небеса не для нас - Елена Чикина

А так же возможно, что для него все это несерьезно. Ревность, охотничий азарт, ну, и может, доля настоящей привязанности. И я знаю, что будет, если я решусь проверить, сколько в его сердце той привязанности. Нет, доверия к этому человеку у меня не осталось ни на грамм!

Я вспомнила слова, сказанные им сегодня утром ‒ меня продолжает ранить его отношение, ранить глубоко, до костей. Без него мне больно, но с ним еще больнее. Что будет, если я позволю себе его полюбить?

―Знаешь, я бы не удивился, если бы историю с грабителями он сам и подстроил, чтобы выглядеть в твоих глазах героем.

―Ну, не знаю…

Этого мне тоже в голову не приходило. Хм… нет, не думаю, по-моему, он сам был искренне поражен произошедшим. Да и как бы он изобразил, что отбивает атаку сразу шестерых человек? Если бы ни этот странный случай с молнией (которому у меня до сих пор нет разумного объяснения), его ограбили бы, а может, и убили, а меня бы изнасиловали и залили бетоном на той стройке.

―Ты недооцениваешь его хитрости с коварством. А учитывая, кто его отец, он вполне мог нанять людей, чтобы они напугали тебя. Он герой, ты ему благодарна, да и вообще рада, что осталась в живых. Гениальный план.

―Он просил меня остаться на вечеринке. Зачем бы ему это понадобилось в таком случае?

―План «Б»? Не знаю, Ева, ты будто ему оправдания ищешь?

―Нет. Нет, я знаю, что Власов способен на все. Может, и правда, он сам подстроил этот случай. Но это не отменяет того, что я сделала, ―я опустила голову. ―Витя, я не знаю, как просить у тебя прощения! Я так низко пала, совершила настолько мерзкий поступок, что не знаю, как жить теперь с этим…

―Мы справимся, ―уверенно сказал парень, взяв меня за руку, ―ты совершила ошибку, такое с каждым может случиться. Самое главное, ты не стала ничего скрывать, и я вижу, как это тебя мучает, и как ты раскаиваешься.

―Неужели ты сможешь меня простить? ―сжав его ладонь, я несмело подняла на него глаза.

―Конечно, смогу. Мы же с тобой друзья, ―он улыбнулся.

От внезапно нахлынувшего облегчения внутри меня что-то надломилось, и я разревелась, как ребенок. Витя обнял меня и начал успокаивающе поглаживать по спине. Мы, и правда, друзья, наверное, это самое главное. Власов может только боль мне причинять, но Витя не такой, совсем не такой.

Эти отношения стоят того, чтобы бороться за них изо всех сил!

Бороться даже с собственным предательским сердцем…

* * *

В класс мы вошли, держась за руки, и увидев это, Власов уставился на нас пораженно, с плохо скрываемой яростью на лице. До этого он лишь смотрел, как мы молчим, с тем же свойственным ему спокойным высокомерием, но весть о том, что мы помирились, явно уязвила его до глубины души. Я снова испугалась того, что он может сделать. Непредсказуемый, опасный человек, избалованный женским вниманием эгоист. На что может толкнуть его ревность? Изнутри я так и похолодела.

―Александров, как ты мог простить ее? ―задал он вопрос сразу, как мы приблизились к своей парте.

―Не твое дело.

―Да ты, и правда, святой. Неужели в тебе нет ни гордости, ни чувства собственничества? Я не знаю, что сделал бы с ней на твоем месте.

―Просто я не такое говно, как ты, Власов, и думаю не только о себе.

Мы сели за парту, уже прозвенел звонок, но учительница еще не пришла.

―Наверное, до тебя просто еще не дошло до конца, ―Макар усмехнулся, сделал небольшую паузу, а затем продолжил размеренным голосом, ―я вставлял твоей девушке сзади, а ты простил ее.

Меня парализовало от ужаса, стыда, я не могла заставить себя обернуться, посмотреть, кто мог это слышать, и тем более, не могла взглянуть на Витю.