Небеса не для нас - Елена Чикина

―Типа того. По-моему, я приняла симпатию за влюбленность, и, наверное, он сделал то же самое. Не надо было нам начинать встречаться. Были друзьями и оставались бы друзьями, а теперь я уже и не знаю.

―Это тебе вот так вдруг в голову пришло? Ты же говорила, что он тебе нравится!

―Нравится.

Я вспомнила ту эйфорию первых дней наших отношений. На что это было похоже? Я думала, что влюблена, но мне просто нравилось проводить с ним время, я приходила в восторг от мысли, что больше не одна в этом холодном мире, полном злых и жестоких людей. Наверное, это чувство могло бы перерасти когда-нибудь в настоящую любовь. Если бы не Макар, я была бы счастлива с Витей, но теперь я знаю, что такое настоящая влюбленность, и просто не могу врать самой себе! Да и времени у нас не осталось.

―Ева, это просто такой период. Подожди, вот увидишь, все наладится.

Мама ушла в свою комнату переодеваться, а я понесла хачапури на кухню. Расставив тарелки, бокалы и столовые приборы, села ждать ее возвращения. Вообще-то мне нужно было поговорить с ней не о моих не сложившихся отношениях, а кое-о-чем другом.

―Мама, ―проговорила я, когда она села за стол и положила себе первый кусочек сырной лепешки, ―а кто мой настоящий отец?

Она подняла голову в недоумении и беспокойстве:

―Откуда вдруг такие вопросы?

―У вас с папой глаза голубые, а у меня карие. Это невозможно с точки зрения генетики.

―И ты только сейчас это поняла?

―Да нет, сейчас решила спросить.

Мама вздохнула:

―Не хотела я говорить об этом, но, возможно, этот разговор давно назрел, ―она сделала небольшую паузу и еще раз вздохнула. ―Мы с твоим папой взяли тебя из приюта в Ленинградской области, когда тебе был один годик. Прости, что мы не говорили об этом раньше, но родитель ‒ это тот, кто воспитал ребенка, а не тот, кто произвел его на свет.

Глава 13.2

У меня приоткрылся рот от шока и изумления ‒ почему-то такого поворота я никак не ожидала.

―Но кто мои биологические родители?..

―Я не знаю, да это и неважно. Ева, я просто не хотела, чтобы ты думала об этом, потому и не говорила. Неважно, кто твои родители, ведь именно я тебя растила и любила все это время.

Во мне поднялась волна странных сбивающих с толку чувств, я одновременно припомнила маме все обиды, скопившиеся во мне за это время, почувствовала вину за все неприятности, которые доставила ей, ощутила себя неполноценной, будто все те многочисленные проблемы и недостатки моей личности ‒ это генетическая ошибка, наследство людей, отказавшихся от меня. И одновременно в мой разум занозой вонзился вопрос, «Кем были мои настоящие родители, от кого я унаследовала свою ангельскую сущность?».

―Да, лучше бы я не спрашивала об этом, ―пробормотала я негромко.

―Тебе может быть сейчас тяжело, но пойми ‒ этот факт ничего не меняет, ―словно бы даже рассердилась мама.

―А почему вы решили взять ребенка из приюта?

―Потому что я бесплодна, ―произнесла она после небольшой паузы, ―но мне всегда хотелось иметь детей, двоих или троих, а может, и больше, но жизнь распорядилась по-другому. Ты всегда была такой милой, белокурой; я полюбила тебя с первого взгляда. Нам повезло, что мы есть друг у друга, и я запрещаю тебе переживать по этому поводу! ―сказала она с внезапной болью в голосе.

Тут из моих глаз брызнули слезы. Я встала со своего места, мама тоже поднялась и мы сжали друг друга в объятиях. Она тоже заплакала.

Как бы мне ни хотелось забыть о том, что я узнала, у меня это не получалось, да и не получится, наверное. Чего-то открывшийся факт изменить не сможет (мама ‒ это моя мама), но с чем-то мне придется теперь жить, с этим только возросшим ощущением оторванности от мира и остальных людей, с новым одиночеством и новой неуверенностью в себе.