Женский роман - Марина Светлая (2017)

Сдала ключ вахтеру. Вышла на улицу и вдохнула по-вечернему прохладный сентябрьский воздух. Пахло костром. Может, где-то листья палили. Зацокав туфлями по асфальту, торопливо направилась в метро. Маршрут был привычный. На метро до станции «Лесная». Оттуда на маршрутке до Броваров. И автобусом по городу.

В начале десятого вечера Мара зашла в квартиру, включила в коридоре свет и разулась.

— Дед! — крикнула она в сторону гостиной, где в темноте только мигал телевизор. — Дед, я дома!

— Что кричишь? — послышалось из комнаты, и почти сразу в прихожей показался высокий сухощавый мужчина, еще далеко не старик, с сильными залысинами на висках и острым взглядом удивительно ясных глаз из-под густых бровей. — Ну, и что так поздно? — недовольно спросил он.

— Родительское собрание, пробки на трассе, — коротко ответила она, стаскивая с себя плащ и вешая его на вешалку. Там он сразу стал единственным ярким пятном среди серых и черных курток и кофт — плащ был светло-голубого цвета и очень ей шел… на втором курсе.

Она подняла с пола сумку. И пробормотала:

— Мне сочинения еще проверять. Кофе сваришь? Пожаааалуйста.

— Ну и какой кофе на ночь глядя! Ты же уже совсем не ребенок! Сейчас желудок угробишь, что потом делать будешь? — ворчал дед, отправляясь на кухню и доставая турку из шкафа.

— Ну, иначе я над тетрадями усну, — спокойно ответила она, бредя вслед за ним. — Ужасно хочется, дед. С молоком. Молоко есть?

— Молоко есть. А спать надо в кровати, а не над тетрадями. О чем ты только думала, когда решила стать учительницей? Ни выходных тебе, ни проходных.

Петр Данилович снял закипевший кофе, налил в чашку и поставил перед Мариной. Рядом поставил пакет молока.

— Ужинать будешь?

— Неа, — качнула Мара головой. — Иначе точно усну. И у меня призвание.

Она налила молоко в чашку, помешала ложкой и отпила. Потом устало вздохнула и сказала:

— Я сегодня влезла, куда не надо было. Что делать, а?

— Есть суп! Я сейчас разогрею, — дед уже доставал из холодильника кастрюлю.

— Дед, ну не ем я суп ночью, — протянула она и улыбнулась. — Сейчас работать пойду. Честное слово, я даже перекусила перед собранием. А после шести есть нельзя. Вредно.

— А кофе полезно, да? Ничего тебе от супа после шести не сделается, все равно до утра сидеть будешь. А если не станешь есть суп — выкручу пробки!

Мара рассмеялась и положила голову на стол.

— Считай, я готова подписать акт о капитуляции, — пробормотала она. — Но не потому, что я прям не хочу бороться дальше за свои права, а потому что я тебя люблю. Вот.

— Вот и умница!

Петр Данилович поставил перед ней тарелку с супом, сунул в руку ложку и погладил по волосам.

— Так куда ты там влезла, куда не надо? — деловито спросил он у внучки.

— Объясняла отцу шестнадцатилетнего парня, как его воспитывать, — вздохнула она и стала вяло есть.

— И что такого? А то привыкли, во всем им школа виновата. А сами палец о палец ударить не хотят!

— Ну мальчик-то хороший, — протянула Мара. — Он только французский учить не хочет. Никто на него не жаловался никогда, я спрашивала. А я его отцу наговорила… Стыдно.

— Ну ничего, — дед снова погладил Марину по голове, — ничего. Хочет — не хочет. А надо. Значит, правильно, что все родителям сказала. Ты ешь, ешь, не филонь!

— Ем я. Ем, — она демонстративно отправила пару ложек в рот и сосредоточенно прожевала. — Он еще и на собрание опоздал сильно. И Кирилл с утра настроение испортил. Я злая была. Может, позвонить ему, а?

— Конечно, позвонить. Вот прямо сейчас! — дед насупился. — Доедай и ступай к своим тетрадкам. Как же ты любишь себе проблемы придумывать, — покачал он головой.

Мара засмеялась и быстро поцеловала его в щеку.

— Утром позвоню. В половине шестого встану и сразу позвоню! И они меня проклянут на веки вечные.

* * *