Дочь по завещанию - Аниса Таниева

Я прикончу Огнева. Потому что четко и ясно просила так не делать. Не покрывать мою шею и плечи лиловыми пятнами. Пусть это и было невероятно приятно, но я не хотела, чтобы кто-то их видел.

Вопреки гневу – внутри пощипывает от удовольствия. От приятных воспоминаний, как это было. На кухне, пока я готовила кофе, а Ратмир прижался ко мне со спины. Спешил на работу, но нашел время, чтобы заставить мою кожу гореть.

– Это… Аллергия, Ань.

– На чьи-то губы? Ты можешь маме врать, не мне. Я всё про вас знаю, - язвит, довольно улыбаясь. Думала, что сестра выскажет хоть каплю недовольства. – Надеюсь ты предупредила Ратмира? Он не жилец, если снова обидит тебя.

– Серьезно? И что ты ему сделаешь?

– Я? Нет-нет, милая. Я спущу на него Тошку. И братишка мокрого места не оставит от твоего мужа. Ребёнка не посадят, а у меня руки чисты.

– Думаю, это серьезно напугает Ратмира.

Мы смеёмся с сестрой, и все тревоги отходят на задний план. Чем старше мы становимся, тем легче найти общий язык. Когда только начали жить вместе, после смерти моего отца, было так невыносимо. Мелкая сестра, которая казалась ябедой и глупой. Три года разницы – в детстве весомая разница.

А сейчас всё стирается, оставляя только постоянную поддержку. И угрозы моему мужу, конечно. Но за Аней всё равно нужно приглядывать, она умеет влипать в неприятности.

Видимо, это наше с Ратмиром бремя – отвечать за младших.

– Какая ты большая стала, - Аня воркует с Сашей, вызывая у той довольную улыбку. – Да-да, скоро совсем вырастешь. Выйдешь замуж непонятно за кого, никому не скажешь. А твоя младшая сестра потом будет тебе помогать.

– Аня! Какая ещё младшая сестра?

– Ой, да ладно. Хочешь сказать, что Саша будет единственным ребёнком? Если всё идёт, как я думаю, то вы с Ратмиром довольно активные.

– Хватит!

– Я права. Я всегда права, априори. Это главное правило, Ри. Так что не спорь и слушай меня. Я знаю лучше.

– Я не собираюсь рожать ещё одного ребенка. Не сейчас, - добавляю, задумавшись. – Для начала разобраться бы в отношениях, а потом думать о семье. Я не хочу спешить, не в этот раз.

Хотя поезд моей жизни несётся на всех скоростях.

И стоп-кран не работает.

– Ой, дурёха.

Сестра только вздыхает, сворачивая к кофейному киоску у дороги. Покачивает коляску, не давая малышке почувствовать одиночества. Аня легко справляется с ребенком, обожает Сашу. Но при этом у неё простая позиция: «Я люблю детей, когда они чужие и ненадолго». Больше дня она не выдерживает.

Мы покупаем себе безалкогольный глинтвейн, продолжая прогулку. Горячий стаканчик приятно греет замерзшие пальцы, отгоняя холод. Весна начинается, а температура только упала.

– Нет, Ратмир гад, конечно. Но зачем мучить себя и оттягивать удовольствие? Бери всё и наслаждайся – я бы так сделала.

– Я не хочу снова ошибиться, слишком высокие ставки теперь. И если мне будет больно…

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​– Ой, Боги. Тебе и так будет больно, Арин. Ты влипла, даже не отрицай. Так зачем лишний раз себя накручивать? Просто поблагодарите деда Ратмира, что он вас свёл. И на этом всё.

– Ну…

Только бы понять, зачем мужчина это сделал. Мы с Огневым просмотрели даже все альбомы, старые фотографии. Но никаких знакомых лиц не нашли.

Да и со временем их становилось всё меньше. Такое впечатление, что Тимофей Огнев вдруг разлюбил фотографии, всего несколько за год, ничего особенно. Хотя в молодости было уйма снимком. И это при том, что тогда не было такого выбора фотоаппаратов. Особенно в глухой деревне.

Я знаю, у моей бабушки почти и не было снимков. Она рассказывала миллион историй о молодости, но никаких фото не сохранилось. Только пару штук за много лет.

Вспоминаю бабушку Катю, и тоской окутывает. Она умерла, когда у меня ещё молочные зубы были. После – папа ушел. И я из их родословной, по сути, осталась последней.