И я и правда отворачиваюсь и стою к ней спиной, засунув руки в карманы. Прислушиваюсь. Слышу кряхтение и бурчание.

— Все? — я веду себя пиздец как идеально. Сам себе поражаюсь.

— Да.

Оборачиваюсь. Василиса обернулась в полотенце и сидит на шезлонге.

— Молодец, — говорю я, присаживаясь к ней. — Посмотри вон туда, — показываю рукой на скалу на фоне луны. Видишь?

— Что? Гора какая-то, — пожимает она плечами.

— Присмотрись, — чуть обнимаю ее и приближаюсь к лицу. — Вон там, видишь? Как будто девушка лежит. Вон голова, грудь. Это принцесса.

— Какая еще принцесса?

— Из восточных сказок. Она ждала возвращения своего принца на той горе. Сидела и смотрела на океан. И так и уснула.

— А принц где? Чего она одна лежит?

— Принц не вернулся.

— Ясно, — Василиса рукой чуть отталкивает меня. — Она значит сидела и ждала, а он где-то шастал. Ничего нового.

— Глупая ты еще, — смеюсь над ее гневом от рассказанной сказки.

— Может, и глупая. Но ждать на горе не собираюсь.

— И не надо. Я же здесь.

Василиса вдруг начинает громко смеяться. Заливисто так, запрокидывая голову.

— Ты принц? — спрашивает, немного успокоившись.

Злюсь.

— Не похож?

Мотает головой.

— А какой, по-твоему, должен быть принц?

— Ну, — мечтательно поднимает глаза вверх, — умный.

— Я.

— Красивый.

— Я.

— Надежный.

— Я.

— Нет, Давид, я не могу тебе доверять, — громко вздыхает. — Я все время жду подвох в наших отношениях. Хотя… о каких отношениях я говорю? Их же нет.

Отворачивается и громко вздыхает, опустив плечи.

Разворачиваю ее к себе. Держу за плечи и смотрю в глаза.

— Ты можешь доверять только мне, Василиса, — произношу серьезно. — Только мне. Я не принц, ты права. Но только я могу защитить тебя. И ты нужна мне.

Она слушает молча, не перебивая. Взгляд сам скользит на ее приоткрытые губы и я не в силах противостоять влечению впиваюсь в них.

Руки опускаются на спину и я сильнее прижимаю ее к себе. Чуть наваливаюсь и кладу ее на шезлонг.

— Василиса, — шепчу, чуть отрываясь и скользя губами на шею.

— Подожди, Давид, — она пытается оттолкнуть меня. — Подожди.

— Что такое? — чуть приподнимаюсь.

Не хочу применять сейчас силу. Хочу, чтобы она сама.

— Ты слышишь? — она приподнимается и прислушивается в темноту.

— Что? — оглядываюсь. — Это волны.

Опять наклоняюсь к ней.

— Подожди, — она уворачивается. — Не волны это. Тихо.

Молчим.

И тут я и правда слышу какие-то звуки. Кто-то скулит, что ли?

Василиса встает и идет, всматриваясь в темноту.

Ну что такое еще? Кто посмел помешать?

— Ого! Он пришел ко мне! смотри, Давид! — слышу довольный голос Василисы.

И тут вижу, как ей навстречу бежит тот самый пес, которого прогнали из ресторана. Точно он! Бродяга! Опять притащился!

Я встаю и достаю телефон.

— Что ты собираешься делать? — хмурится Василиса.

— Охрану позову. Пусть выгонят. Опять. Никуда не годится охрана. Как он сюда попал опять?!

— Нет, Давид! — решительно произносит Василиса. — Он останется здесь.

— Нафига? Зачем он тебе?! Посмотри на него, какой он страшный!

— Я хочу, — ее тон меня пугает. — Мое желание. Помнишь? Хочу собаку. Эту. Ты обещал, что исполнишь любое желание.

— Ты серьезно?

Кивает с улыбкой на лице. И собака это, по-моему, тоже улыбается. Псина. Ее тискают вместо меня.

— Ну, какой тебе принц? — качаю головой. — Тебе нянька нужна. С ремнем. Уверена насчет желания?

— Да!

И какого хера я согласился впустить в наш дом, а вернее, в нашу жизнь этого пса?

Все внимание Василисы теперь принадлежало ему.

И назвала она его так, что мне хотелось выгнать его из дома.

Любимчик.