— Вы так витиевато говорите, — не выдерживаю я. — Он что? Что-то совершил? Его в тюрьму посадят?

— Да, не исключено, — говорит Тигран и я слышу всхлип мамы Давида.

— За что? — я вскакиваю. — Он не мог ничего сделать! Что там произошло?

— За покушение на убийство и причинение тяжких телесных.

Я обмираю, бледнею и падаю на кресло.

— Он что? Убить кого-то хотел? — спрашиваю незнакомым голосом.

— Давид утверждает, что это была случайность, но да, человек в больнице и, скорее всего, останется инвалидом. Падение с четвертого этажа.

— Господи, — я закрываю лицо руками.

Что же это? Почему?

— А как зовут жертву? — боюсь, что моя догадка подтвердится. И точно.

— Дактиф. Вам это имя о чем-то говорит?

Я опускаю голову и опять руками обхватываю затылок.

Тут в мои ноги кто-то вцепляется. Смотрю испуганно на маму Давида. Она стоит передо мной на коленях.

— Василиса, умоляю, — плачет она. — Умоляю тебя, помоги Давиду. Он ведь любит тебя. Да, он совершал ошибки, но он любит тебя. Если бы не любил, то не пошел бы на это. Умоляю тебя. Как мать. Василиса.

— Не надо, — робко говорю я и пытаюсь поднять ее с колен, — встаньте. Не надо. Что я могу сделать? — обращаюсь уже к Тиграну.

— Можете. Вы же знаете, почему все это произошло? — пристально смотрит на меня. — Знаете. Нужны ваши показания. Если будет доказан факт, что вас пытались обесчестить, то это будет сильным смягчающим обстоятельством по законам Эмират. Давиду это может очень помочь.

— Я… я не знаю… как…

— Прошу, Василиса, — Анжелика Рустамовна опять впивается в мои колени, смотрит на меня умоляюще.

— Я, конечно, готова, — успокаиваю ее. — Конечно. Но как? Мне запрещены перелеты. Врачи запретили. Хотя… может, уже и можно. Давайте узнаем. Я полечу первым же рейсом.

— В этом нет необходимости, — говорит Тигран и облегченно выдыхает, как будто внутренне радуется моему ответу. — Показания у вас возьмут в консульстве. Я вас буду сопровождать. Я и переводчик.

— Но этого точно будет достаточно? Я могу и полететь… туда… к Давиду.

— Нет, — строго произносит Тигран. — Вам туда нельзя. И да, я должен сразу предупредить вас. После этого вы уже не сможете посетить эту страну и, возможно, скорее всего, и другие приграничные страны.

Да, можно подумать! Плевать я на них хотела!

— Это не имеет значения, — говорю вслух.

— Спасибо, — мама Давида опять плачет. — Спасибо, Василиса. Прости Давида за все. Прости его. Он хороший. Ты же знаешь.

Я беру ее руку и улыбаюсь.

На следующий день Тигран везет меня в консульство. Там меня подробно расспрашивают о случившемся. Я рассказываю все, что помню. Это больно. Но я должна пережить эту боль. Ради Давида.

У меня нет ни капли сомнения, что я должна помочь ему.

— А его точно отпустят? — спрашиваю я у Тиграна, когда мы выходим из консульства.

— Не могу пока ничего гарантировать. Я завтра вылетаю на место. Там будем смотреть.

— Я могу… хотя бы позвонить ему?

— Пока нет. Он под стражей. Если хотите, я могу позвонить вам после разговора с ним.

— Да! Конечно, хочу. Пожалуйста!

— Хорошо, — улыбается он. — Ну все, мне пора. Отвезти вас домой?

— Нет, я прогуляться хочу.

— Тогда всего доброго! И до связи!

Он уезжает, а просто иду по тротуару. Не смотрю по сторонам, просто иду.

Все мои мысли о Давиде.

Это он из-за меня? Но зачем?

Опять необдуманные поступки… Когда казалось, что уже все, все успокоилось. И вот опять. Давид…

Звонит телефон. Вика.

— Привет, сестра, — кричит она в трубку. — Я вернулась. Увидимся?

— Да, — мне не мешало бы отвлечься.

Договариваемся встретиться в кафе.

Вика влетает и бежит ко мне. Я встаю и мы обнимаемся и целуемся.

— Сколько мы не виделись! — восклицает она. — Ты похорошела! — подмигивает. — С Давидом? Как у вас?